Оборотная сторона бессмертия (СИ)

Это были мучительные пятнадцать минут. Пару раз Драко хватал доктора на запястье и умолял остановиться, но Барнз был ласково-упрям. И экзекуция продолжалась. Когда болезненный, почти сухой оргазм, наконец, свел мгновенной судорогой юношеское тело, Малфой оттолкнул руку врача и, свернувшись калачиком, закрыл глаза.

Колдомедик молча вытащил пробку, привычно промокнул салфеткой сфинктер и поднялся с кушетки.

- Завтра в одиннадцать, Малфой.

- Вам это нравится? – тихо спросил парень, не открывая глаз.

Барнз на мгновение замер, но потом совершенно спокойно ответил:

- Даже меньше вашего.

- Тогда зачем?..

- Чтобы спасти вам жизнь, Малфой.

- Я не об этом… Зачем вы здесь работаете? Вы, кажется, хороший врач, вы могли бы заняться частной практикой, например. Вам нравится, Барнз… Признайтесь, вы мастурбируете после рабочего дня, вспоминая…

- Малфой, закройте рот, – резко перебил его мужчина. – Встали, оделись и марш в казарму!

Драко усмехнулся и сел на кушетке:

- Значит, в десяточку попал…

- Вы стреляли в противоположную мишени сторону, Малфой, – колдомедик спокойно вымыл руки и вновь обернулся. – Для мастурбации нужен как минимум функционирующий половой орган, молодой человек. А я лишен этой роскоши. Так что дышите спокойно. Я не пользую вас в качестве сексуального развлечения.

Драко ошарашено замер. Барнз импотент? И он так спокойно об этом говорит? И тут же парня пронзила другая догадка:

- А, значит, вы из-за своей ущербности здесь? – хмыкнул он. – Отыгрываетесь на молодых и здоровых? Хоть полапать и унизить, если нельзя оттрахать, да Барнз?

- Откуда же в вас столько желчи, Малфой? – устало вздохнул колдомедик. – Наденьте штаны, язвительный вы мой. Я сюда пришел не лапать и унижать, я сюда пришел убивать… И если вы сейчас же не отправитесь в казарму – станете первым трупом на моем личном кладбище, который я закопаю там все-таки по собственному желанию. Вон отсюда!

Драко поднялся, натянул штаны и, схватив куртку, молча вышел, зло хлопнув дверью. Он был твердо уверен, что понял про Барнза все. Старый извращенец-импотент!

Колдомедик несколько секунд стоял не шевелясь. Потом сел за стол, открыл ящик и, вытащив небольшую застывшую колдографию, грустно улыбнулся машущему с нее семнадцатилетнему светловолосому пареньку:

- Хлебнет он со своей язвительностью, как думаешь, сынок? Но лишь бы выжил, да? Лишь бы выжил…

- Почему после отбоя по лагерю шляешься, Малфой? – Альфа остановил его где-то на середине пути.

- Из медотсека иду, Барнза удовлетворял, – огрызнулся Драко. – Вас не могу, извините, вы меня сожрете.

На лице Уилана отразилось искреннее, совершенно несвойственное ему удивление:

- Не понял.

- Правда? – Драко, уже шагнувший мимо, резко развернулся. – Не поняли? А чего именно вы не поняли, мистер Уилан?

- Не понял про Барнза, – спокойно ответил вервольф. – Пойдем, замерзнешь.

- О, как вы заботливы! – усмехнулся парень. – А чего же тут непонятного? Барнз же здесь работает, чтобы удовлетворять свою жажду поиздеваться над теми, у кого стоит… Пока… И сделать их пидорами, неспособными кончать без чего-нибудь в заднице, разве нет?

- Оу… – озадаченно пробормотал Альфа. – Интересная теория.

- Это не теория, это истина!

- Нет. Истина тебе неизвестна. Пойдем в казарму, Малфой, – он медленно побрел в нужном направлении. – Док сюда устроился, чтобы отомстить убийцам своего единственного сына. Я бы убил, а он… Говорит – понял, что они просто несчастные мальчишки, вынужденные грабить ради выживания… И остался – помогать. Я не люблю людей, Малфой. Но Барнз – хороший человек. Он на вас свою любовь к сыну переносит. Оплакивает каждого потерянного, радуется каждому спасенному. А вы слишком молоды, чтобы заметить и понять. Ни один, кто вышел из лагеря, ни разу письма не написал.

Мужчина обернулся, смерил взглядом готового провалиться сквозь землю парня, горько усмехнулся и слегка потрепал его по светлым волосам.

- Извинись завтра, он простит. Он на вас зла держать не умеет… Хант на него как-то с заточкой напал, порезал сильно. А он умолял меня не писать рапорт… И сейчас каждый вечер на могилу к нему ходит…

В казарму Драко вошел, чувствуя себя разбитым на маленькие осколки, которые совсем не хотелось собирать. Как он так? Ведь еще прошлой ночью он плакал в объятиях этого человека, словно тот был кем-то очень родным и близким. А сегодня… Откуда же в тебе столько желчи, Малфой?

Взяв с тумбочки Нотта пачку сигарет, Драко вернулся на улицу, сел на ступеньку крыльца рядом с Уиланом и молча закурил. Альфа бросил на него спокойный взгляд и вновь уставился в темноту. Ночью освещения в лагере почти не было. Светился вдалеке только административный корпус, и неровное голубоватое мерцание излучал магический купол медотсека. Остальная территория освещалась лишь далекими звездами и огромной сегодня, еще очень похожей на полную, Луной. Такое положение дел было вполне оправдано – оборотни прекрасно видели без фонарей, а людям после отбоя на улице нечего было делать.