Оборотная сторона НЭПа

«Только развитие промышленности, — отмечал Троцкий в тезисах, — создаёт незыблемую основу пролетарской диктатуры… Только по мере действительных успехов фабрично-заводской промышленности и восстановления тяжёлой индустрии — этой единственной прочной базы диктатуры пролетариата — а также приближения реального завершения работ по электрификации, возможно и неизбежно снижение удельного веса сельского хозяйства во всей экономике страны и перенесения центра тяжести от крестьянского хозяйства к промышленности…»

Не довольствуясь таким набором банальностей, дал отнюдь не новое пояснение — «Как долго будет длиться период преобладающего значения крестьянского хозяйства в экономике нашей федерации, это определяется не только внутренними нашими хозяйственными успехами.., но и ходом развития за пределами России, то есть прежде всего ходом революции на Западе и Востоке. Низвержение буржуазии в какой-либо из передовых капиталистических стран уже очень скоро отразилось бы на всём темпе нашего хозяйственного развития».

Далее напомнил как о самом значащем о том, что за два года так и не оправдало себя — «решающих успехов (экономика.— Ю.Ж.) сможет достигнуть только при условии прибыльности государственной промышленности», а её возрождение «по необходимости находится в теснейшей зависимости от развития сельского хозяйства»^{81}.

Тем самым перед делегатами съезда поставили дилемму, определяемую прежним упованием на мировую революцию. Либо заняться реформированием партийных органов, к чему призывали Ленин, Зиновьев, Каменев и даже Осинский, либо срочно поднимать тяжёлую промышленность, а с нею и сельское хозяйство, на чём настаивал один Красин^{82}.

Глава пятая

Ссылаясь на плохое здоровье, Троцкий чуть ли не два месяца не представлял свои тезисы на утверждение ПБ. Правда, недомогание не помешало ему заниматься публицистикой. Только за март «Правда» опубликовала пять его материалов, не имевших ни малейшего отношения к проблемам государственной промышленности. Рецензию на его собственный сборник статей, речей и приказов по Красной армии — «За пять лет». Юбилейную статью к 25-летию РКП — «Мысли о партии». Размышления о положении во французском социалистическом движении — «Необходимое объяснение с синдикалистами-коммунистами», «Итоги законченного периода». И ещё один материал — резкий выпад против не названного по фамилии Сталина — «Национальный вопрос и воспитание партийной молодёжи». Громящий тезисы генсека… за три дня до их публикации.

Обрушившись на Сталина, писал Троцкий всё о том же, что единожды высказал в личном письме от 6 марта. О наибольшей по сравнению с национальным уклоном опасности русского великодержавного шовинизма. При этом забыв о том, что является марксистом, противопоставлял русский пролетариат и крестьянство национальных окраин.

«Мы стоим, — угрожал Троцкий, — ещё перед известным обострением национальной чувствительности и даже национальной мнительности у тех народностей, которые раньше угнетались (разумеется, русскими. — Ю.Ж.) и которые, конечно, требуют и вправе требовать от революции, чтобы она обеспечила их от каких бы то ни было рецидивов национального неравенства в будущем. На этой почве вполне возможно проникновение или усиление националистических тенденций преимущественно оборонительно-националистических даже в среде коммунистов малых наций. Но такие явления, по общему правилу, имеют не самостоятельный, а отражённый характер»^{83}.

Зачем же Троцкому потребовалось публиковать эту статью? Неужели он не мог подождать выступления Сталина на съезде и тогда уже высказать всё то, что накипело у него на душе — такого же представителя малой нации окраин — евреев, как и взятых им под защиту украинцев и армян, белорусов и грузин? Пока можно предложить только одно объяснение. Поступил так Лев Давидович для того, чтобы не дать Сталину ни малейшей возможности в последний момент вернуться к изначальной оценке национального уклона как наиболее опасного. Такую угрозу, похоже, подтверждало и принятое ПБ всего через день, 22 марта, решение о выводе Сталина из состава РВСР и замене его там никем иным, как уже проявившим себя как выразителем национального уклона Фрунзе^{84}.

Кроме того, нельзя исключить и предположения, что в интересах Троцкого было ещё и желание спровоцировать своей статьёй выступление кого-нибудь из представителей национальных республик. И действительно, вскоре появились отклики — В. Квирикели и Н. Цивцивадзе, членов ЦК компарти Грузии. Снова поднявших вопрос о необходимости вхождения их республики в СССР непосредственно, а не через Закавказскую Федерацию.

Квирикели писал: «Вопросы государственного управления и устроения настолько важные и сложные вопросы, что всякое скоропалительное решение их без должной оценки и детальной разработки может породить в будущем большую путаницу, анархию и произвол как в деле устроения, так и в деле управления страной».