Оборотная сторона НЭПа

12-й съезд РКП обсудил ещё три важные проблемы. Одной из них оказался так и не разрешённый до конца вопрос экономического районирования. То ли случайно, то ли преднамеренно тезисы Рыкова не были опубликованы, а потому не обсуждены загодя, на конференциях компартий союзных республик, парторганизаций губерний и автономных республик. Нельзя до конца исключить и ещё одно объяснение происшедшего. Так как план экономического районирования разрабатывался в недрах Госплана, то Рыков счёл необходимым воздержаться от настойчивого призыва поддержать своё предложение впредь до практического разрешения судьбы ключевого при проведении предлагавшейся реформы государственного органа. Скорее всего, потому-то доклад заместителя главы правительства стал не только самым коротким из услышанных делегатами, но и неубедительным. Ведь его основное положение опиралось на несколько малозначимых примеров, да и то на волостном, а не республиканском и губернском уровне.

Подтверждением такой оценки является и предельно непоследовательная резолюция, предложенная Рыковым и без обсуждения, замечаний или поправок принятая съездом. Признавшая существующее административное деление «не соответствующим новым политическим и экономическим потребностям страны». И вместе с тем сведшая практически на нет реформу. Поручавшая «ЦК партии новый план административно-хозяйственного деления республики провести для начала… в двух районах (регионах. — Ю.Ж.), промышленном и сельскохозяйственном, с организацией в них областных исполкомов». Новыми единицами становились образованная в том же году Уральская область (включившая Пермскую, Екатеринбургскую, Челябинскую, Тюменскую губернии) и — год спустя — Юго-восточная, вскоре переименованная в Северо-Кавказский край (Кубанская, Терская, Донская области, Ставропольская, Черноморская, часть Астраханской губернии, Адыгейская, Ингушская, Кабардино-Балкарская, Карачаевская, Северо-Осетинская, Черкесская, Чеченская автономные области)^{108}.

Иначе решалась на съезде проблема, поднятая Сталиным в его записке от 1 января — о налоговой политике в деревне. Она выглядела настолько сложной и многозначной, что изложение её возложили на трёх содокладчиков — Каменева, Калинина и Сокольникова. Единодушных и в посылках, и в выводах, так как сельское хозяйство, а значит, и крестьянство, уже были признаны имеющими «первенствующее значение» для экономики СССР. Потому и не предполагавших, увеличения налогов, а только их объединение.

Получив слово первым, Каменев не стал скрывать очевидное и вызывавшее резко негативное восприятие НЭПа большинством партии. «Глубоко ошибочно, — объяснял он вслед за Зиновьевым и Троцким истинную суть совершённого два года назад отступления, — когда думают, что НЭП есть соглашение или договор с буржуазией. Когда мы ходим по улицам Москвы или Петрограда и видим эти шикарные магазины, шикарные кабаки, видим порнографическую литературу и все те отвратительные явления, которые можно наблюдать на улицах больших городов, то возникает мысль: вот кому мы сделали уступку!.. Нет, товарищи, это не так! Я всё это уже назвал пеной….

Новая экономическая политика есть соглашение не с буржуазией, а с крестьянством… Эта мелкобуржуазная стихия крестьянства, конечно, может в ходе истории породить из себя и крупный капитал, но мы сделали бы глубочайшую политическую ошибку, если бы не умели провести разницы между крестьянством и буржуазией… Новая экономическая политика состоит… в том, что на рынке сейчас, при всей нашей бедности, при нашей нищете обращаются сотни миллионов пудов крестьянского хлеба».

Столь тривиальным объяснением не ограничился. Указал и на опасности, порождённые не чем иным, как НЭПом. «Масса, растущее крестьянство, — продолжил докладчик, — будет пробовать нас, она будет допрашивать нас: кто даст ей кредит, кто даст ей возможность экспорта, кто даст ей хорошую цену за хлеб и дешёвые гвозди? И по ответам на эти вопросы эта колеблющаяся масса будет или примыкать к нам, или отходить». Тут же, сославшись на Фрунзе, отметил сильное недовольство крестьянства Украины политикой советской власти, ухудшение отношения к коммунистической партии.

Только затем перешёл к экономическому аспекту проблемы. Отметил: от сельского хозяйства государство получило в 1921/22 хозяйственном году четверть всех своих доходов. И это при всё ещё сохраняющемся тяжёлом положении в деревне, так и не изжившей до конца последствий шестилетней войны и страшного голода. Уточнил, что в 1916 году льном засевалось 1 300 тысяч десятин, а в минувшем — только 700 тысяч, хлопком — 500 и 50 тысяч, численность голов крупного рогатого скота за тот же период сократилась с 50 до 33 миллионов.

На основании таких данных пришёл к однозначному выводу: «попятное движение во всей экономической структуре советского строя, если мы хотим победить капитализм, должно быть прекращено».