Оборотни Его Величества

Алина Илларионова Оборотни Его Величества

Кто нас спросит, скажите на милость,
Бессловесных, простые фигурки?
Если как-то под вечер случилось,
Что взялись за игру демиурги.

Мы лежали в ларце вперемежку,
Сплочены, обесцвечены тьмою:
Белый ферзь рядом с черною пешкой,
Черный слон рядом с белой ладьею.

Мы – враги, хоть об этом не знали.
Белый – правь, черный – навь. Все так чинно?
Просто боги еще не играли,
А теперь раздарили личины.

Шах!.. Усмешка… Какая досада!
Белый конь из игры выбывает.
Два клинка – два божественных взгляда.
Демиурги в нас просто играют.

Каждый ход – один шаг до победы,
Черно-белая кровь под ногами.
Шаг один по неверному следу
Тех, кто только что шел перед нами…

* * *

Кручей скал. Заболоченным гаем.
По размокшей осенней дороге.
Кому – трон, кому – гроб, мы не знаем.
Знают лишь справедливые боги…[1]

Записано рукой л’лэрда Шантэля Тирриашаль’д’ривена

Пролог

Первая декада снегостава 1436 года от С.Б.,

Неверрийская империя

Среди охотников Глухариное озеро могло бы славиться прибрежным бором, со времен восхождения Эльа не видавшим ни волчьих ям, ни кулемок; непуганый зверь бродил нахоженными тропами, сторожко прислушиваясь к знакомым звукам леса, не тревожимым чуждым здесь голосом человека; даже зимой птичьи трели плыли над кронами далеко окрест. Самый нетерпеливый и неумелый рыбак мог бы рассказать соседям, как буквально за пару часов наловил десяток окуней – у крючка так и вились, точно мотыльки над лампой. Мог он и похвастать главным трофеем – зеркальным сазаном весом в полпуда, усатым, как сом. К заболоченным бобрами озерцам, окантованным алой клюквенной каемкой, вели дорожки брусники; пологие балки ковром выстилала черника.

Все это богатство, несомненно, снискало бы в народе заслуженную славу, если бы не являлось засекреченным объектом, на долгие сотни верст удаленным от поселений и ни на одной карте не обозначенным. Здесь находилась судостроительная верфь Его Величества Аристана I.

Сейчас сухой док занимал очень необычный корабль, выкрашенный в праздничные цвета – синий и белый. Человек, живущий на Земле в эпоху спутников и Интернета, презрительно назвал бы теплоход «допотопным»: двигатель механический, скорость развивает не больше семнадцати узлов, отсутствие прожекторов и даже банального освещения рисует в воображении капитана, ночью ведущего судно при свечке. Зато есть труба, как у парохода, наверняка жутко дымящая и шумная, да еще по четыре пушки на каждом борту зачем-то.

Стоявшая в доке троица разглядывала корабль с совсем иными чувствами.

– Она великолепна, не правда ли, сударь? – с придыханием обратилась к соседу невысокая миловидная девушка лет двадцати пяти с пушистым «одуванчиком» на макушке, в котором можно было опознать тугой хвост.

– Она бесподобна, – согласился среброволосый эльф. Внешне он выглядел немногим старше собеседницы, однако в проницательных светло-серых глазах читался опыт не одной сотни, а то и тысячи прожитых лет.

– К счастью, да. Пока что. – Их спутник – немолодой, но моложавый, высокий и подтянутый – через прямоугольные стеклышки очков смотрел на «Екатерину» больше с тревогой, нежели с восхищением. В отличие от двоих аборигенов, Владимир Юрьевич Смольянинов знал, в каких чудовищ руками человека вырастают такие вот «безобидные игрушки» типа прогулочного теплохода.

– Как жаль, что у нас нет времени на изучение и постройку подобных судов, – с сожалением вздохнул л’лэрд Шантэль. – Тогда у нас было бы, что противопоставить флоту скадарцев.

– Не только в этом проблема, сударь. Дело в том, что… нефть, – Триш немного споткнулась на этом слове; она еще не привыкла к иномирному термину и иногда называла горючее вещество по старинке – черным или земляным маслом, – одна из немногих жидкостей, по которой невозможно сплести матрицу для производства топлива из воды. Придется телепортировать нефть с месторождений, а потом перегонять. Володя, вы сможете показать, как получают эту вашу… солярку?

– Я историк, а не химик, – развел руками иномирянин.

– Можно позвать Лиса.