Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Произошло это при покровительстве со стороны Августина Беа (тоже крещёного иудея), видевшего в Эскрива «своего» человека и обеспечившего ему тесные связи с Курией. При этом решающей в карьере Эскрива стала его встреча с Пием XII в июне 1946 года, в ходе которой тот познакомил его с «архитектором ватиканских финансов» Бернардино Ногарой, о деятельности которого мы уже писали. С таким же рвением, с каким Ногара управлял финансами Св. Престола, он приступил к сотрудничеству с «Опус Деи», оказавшись в итоге в эпицентре орденской экономики, выступая одновременно в роли советника, помощника и организатора финансовых операций. И хотя в «Опус Деи» о Ногаре никогда не говорили, именно он обеспечил «экономическое чудо» ордена[463].

В 1956 году Ногара настоял на том, чтобы II всеобщий конгресс «Опус Деи» прошёл в швейцарском городе Айнзидельн, после чего он вместе с Эскрива и его помощником Альваро де Портильо в целях проникновения в финансовую сеть Швейцарского банка осуществил поездку в Цюрих, Берн и Женеву, в ходе которой были установлены контакты с представителями Союза швейцарских банков и рядом других влиятельных персон. В результате именно здесь, в Швейцарии, расположился Международный экономический центр ордена, управляющий разветвлённой системой финансов, тесно связанной с иудейскими банками.

Среди ключевых институтов этой системы — банк «Готтардо» и созданный в 1972 году в Цюрихе фонд Лиммат, связанный с банками и фондами Испании, Германии и Южной Америки. О Фонде было сказано, что он преследует цели исключительно общественного назначения и именно в сфере образования, поэтому освобождён от налогов. При этом председатель наблюдательного совета фонда цюрихский адвокат Альфред Видеркер возглавлял одновременно административный совет Нордфи-нансбанка, Банко Атлантико и входил в банкирскую сеть Роберта Кальви[464].

Финансовые связи позволили Эскрива укрепить позиции ордена в Риме, где он начал вести активную работу среди влиятельных католиков и не только: он тесно общался и с протестантами, и с иудеями, и с агностиками (напомним, что именно Св. Престол разрешил ордену в 1950 году иметь среди его «сотрудников» и неверующих). Такой религиозный либерализм, в духе экуменизма Иоанна XXIII и Павла VI, предопределил крайне положительное отношение Эскрива ко II Ватиканскому собору, в работе комиссий которого принимали участие два священника ордена — де Портильо и Эрранс (де Портильо был секретарём Подготовительной комиссии по делам мирян и консультантом в некоторых других комиссиях).

Революционные решения Собора полностью соответствовали установкам Эскрива. В апреле 1967 года в интервью нью-йоркскому Time он отмечал: «Мы рады услышать, что Собор торжественно заявил, что Церковь не отметает тот мир, в котором она живёт, ни его прогресс, ни его развитие, но что она его понимает и любит». «Что меня также в большой степени порадовало, так это то, что II Ватиканский собор совершенно ясно заявил о божественном призвании мирян. Без всяких претензий я хотел бы сказать, что Собор… подтвердил то, что с Божьей милостью мы практикуем и преподаём в течение стольких лет…»[465] В связи с этим большинство членов «Опус Деи» настойчиво утверждают, что Эскрива опередил «аджорнаменто» и «всеобщий призыв к святости», заявив, что святость не является прерогативой религиозной элиты, ещё за несколько десятилетий до того, как Собор сформулировал это в качестве религиозной доктрины.

Ту же мысль высказал и папа Иоанн Павел II, заявив в своём приветственном обращении к студентам в августе 1979 года, что откровение Эскрива «предвосхитило ту теологию мирян, которая характеризовала Церковь во время проведения Собора и в постсоборный период»[466]. Исходя из этого, последователи Лефевра позже напишут: «Это не столько «Опус Деи» продолжает дело II Ватиканского собора, сколько наоборот»[467]. Ещё более красноречиво оценил роль Эскрива не очень благоволивший ему кардинал Джованни Бенелли, правая рука Павла VI: «Чем Игнатий Лойола был для Собора в Тренте, тем же Хосемария Эскрива был для последнего экуменического собора. Он был рождён для того, чтобы постановления II Ватиканского собора стали неотъемлемой частью церковной жизни»[468].

С удовлетворением восприняв послание Собора, Эскрива вместе с тем негативно отнёсся к тем вольным интерпретациям, которые, как он считал, извратили принятые решения и восприняли их как возможность полного разрыва с традицией. Именно за это, а никак не в силу их антиреформаторской позиции членов «Опус Деи» в прессе стали называть «консерваторами». Однако эти извращения Эскрива не очень волновали, в чём он признался немецкому кардиналу Йозефу Хёффнеру: «Всё это меня не пугает. Так же, как и кризис идентичности, который поразил священников и религиозных людей… Господь и Святой Дух живут и действуют в Церкви»[469].