Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Главной и определяющей тенденцией в сфере морали стало закрепление индивидуальной автономии нравов во внутрисемейных отношениях, в отношениях между полами и в воспитании детей. Обычными явлениями стали сокращение числа браков, падение рождаемости, увеличение числа рождённых вне брака и числа разводов. Церковь не смогла ничего сделать, чтобы не допустить легализации абортов, которая впервые была осуществлена в Австрии и во Франции (1975 г.), затем в Италии (1978 г.) и, наконец, в Испании (1985 г.). Пришедшие в конце 90-х годов к власти в Европе так называемые левые силы — либералы и социалисты — предприняли ещё более решительные шаги для утверждения радикального варианта терпимости. Так, в Нидерландах, Бельгии и Испании, несмотря на критическую позицию местного епископата, были приняты законы, легализовавшие гомосексуальные браки.

Однако самым тревожным стал тот факт, что опросы общественного мнения в европейских странах показали рост терпимости к этому явлению у большинства населения, включая самих католиков. Так, если в 1981 году 44 % европейцев полностью осуждали гомосексуализм, то в 1999 году — только 24 %[680]. Положительно же оценили гомосексуальные браки 57 % граждан ЕС: 68 % испанцев, 67 % бельгийцев, 58 % французов, 47 % итальянцев и 43 % португальцев[681]. Среди неверующих толерантность проявили 74 %, а среди считающих себя христианами — 54 %.

Ватикан не смог воспрепятствовать и легализации эвтаназии нидерландским (2000 г.) и бельгийским (2002 г.) парламентами, которую бельгийский епископат расценил как «отступление от цивилизации». А опросы общественного мнения показали, что позиция европейцев (включая католиков) в этом вопросе претерпела изменения в пользу одобрения добровольного ухода из жизни в случае неизлечимой болезни. Так, в 1988 году во Франции эвтаназию одобрили 57 % опрошенных, а в 1998 году — уже 79 %[682].

В результате навязывания религиозного плюрализма началось такое размывание христианских понятий и ценностей, что европейцы оказались подвержены сильнейшему влиянию чуждых религиозных культов, ведущих себя крайне активно и наступательно. Речь идёт как о традиционных восточных, так и новых псевдовосточных, псевдохристианских, антихристианских, неоязыческих учениях, большинство из которых носит оккультный характер. Для них характерны смешение традиций, синкретизм, который заменяет целостное, стройное мировоззрение. А это означает переход плюрализма на иной уровень, превращение его уже в «глобальный религиозный рынок» или «супермаркет спиритуальных товаров», при котором свободное предпринимательство проникает уже в сферу спасения, предлагая каждому на выбор любую религиозную или псевдорелигиозную идею. И здесь христианство столкнулось с сильнейшей конкуренцией, поскольку религия на этом «рынке» ценится не с точки зрения отстаиваемой ею истины, а с точки зрения того душевного и духовного комфорта, который она обеспечивает.

В этих условиях стало активно распространяться оккультное мировоззрение «Нью-Эйдж», являющееся воспреемником многовекового оккультизма и составляющее основу учений большинства так называемых «новых религиозных движений» и сект. Это движение претендует на создание последней мировой синтетической религии, призванной заменить собой христианство и создающей новый тип духовности, приспособленный ко всему и дающий каждому то, что его может удовлетворить. Главными его чертами являются плюралистический универсализм и глобальное мышление, с помощью которых можно объединить все религии и расы и воплотить идею «коллективизации» души и нивелирования личности, при которой люди станут, как выразился один исследователь, «рябью на поверхности потока постоянно меняющегося сознания».

В начале 2000-х годов на Западе 150 миллионов человек верили в мистику и эзотерику, в Европе каждый год более 40 миллионов человек консультировались у экстрасенсов и целителей, каждый второй заявлял о своей чувствительности к паранормальным явлениям. Всё это сливалось с христианской верой, приводя к смешению христианской мистики и оккультной языческой магии и восточных практик, в первую очередь буддистских. И поскольку данные тенденции особенно характерны для молодёжи, это говорит о том, что рост «безрелигиозности» среди неё означает не распространение атеизма, а переход к иной форме религиозности. Речь идёт о своеобразном возмещении: число верующих в Бога сокращается, зато растёт число тех, кто верит в «нечто сверхъестественное». В итоге эзотерика настойчиво вытесняет христианскую мистику.

К 2000-м годам это массовое увлечение оккультизмом, всеобщее смешение понятий и верований свидетельствовало о наступлении «религий без Бога», когда духовность становится персональной, а распространённым становится утверждение: «Я сам создаю себе истину. Моей является та истина, которую я для себя признаю»[683].

Таков был итог последовательного применения фундаментального принципа религиозной терпимости, утверждению которого способствовало само церковное руководство.