Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Он стал идеологией, которая навязывает себя политически и не оставляет места католическому и христианскому мировоззрению… Идёт борьба, и мы должны защищать свободу религии от идеологии, навязывающей себя в качестве единственного голоса разума… Упоминание о Боге очень маргинализовано. В политической сфере кажется почти непристойным говорить о Боге, как будто это нарушает свободу тех, кто не верует»[665]. Наиболее показательным в этом отношении стал широко обсуждавшийся факт, что в процессе подготовки проекта конституции ЕС чиновники не включили в него упоминание о христианских корнях Европы, ограничившись положением о культурном, религиозном и гуманистическом наследии Европы, «на основе которого формировались универсальные ценности — неприкосновенные и неотчуждаемые права человеческой личности, свобода, демократия, равенство и правовое государство»[666].

Уменьшение роли традиционной религии выражалось во многих показателях. Так, если в 1981 году 85 % европейцев заявляли о своей принадлежности в религии, то в 1999 году — 75 %, но показатель этот средний, и он менялся в зависимости от страны и от возраста. Так, в Великобритании, Нидерландах и Франции среди молодёжи 18–29 лет те, кто не отнёс себя ни к одной религии, составили соответственно 72 %, 71 % и 58 %. В последующие годы ситуация ухудшилась. Так, во Франции в 2001 году число считающих себя католиками составило 71 %, а в 2006 году — уже только 51 %[667]. Что же касается католической службы, то в 2010 году во Франции её посещало только 4,5 % католиков[668].

Продолжается сокращение численности духовенства на Западе. С 1978 по 2002 год в Европе произошло её падение с 250 до 203 тысяч человек, что обусловлено, в частности, старением местного населения. В США с 1965 по 2002 год численность его упала с 58 до 45 тысяч человек, а к 2020 году останется 31 тысяча и более половины будут иметь более 70 лет. Если в 1965 году только 1 % приходов были без священника, то сегодня таких приходов 15 %[669].

Особенно серьёзно положение во Франции, где число это сократилось вдвое и составило к началу 2000-х годов 23 тысячи человек, а к 2020 году ожидается сокращение до 6 тысяч[670]. Если 50 лет назад в стране выпускали тысячу священников в год, то сегодня — сотню, а средний возраст духовенства составляет 70 лет. С 1990 по 2000 год число приходов в стране сократилось с 34595 до 19468, а число диоцезов (за счёт их укрупнения) — с 95 до 77[671]. Религиозные круги Франции стали проявлять крайнюю озабоченность этой ситуацией, поскольку она ведёт не просто к нарушению преемственности в передаче религиозных знаний, но к исчезновению самой приходской культуры, которая обеспечивала на всей территории страны присутствие духовенства. Как писал крупнейший историк Церкви Эмиль Пуля, кстати, сам отстаивавший принципы светскости, «Католическая церковь во Франции обратилась в пустыню. И хотя в этой пустыне ещё теплится какая-то жизнь и то тут, то там возникают слабые ростки, она уже никогда не станет цветущим садом… Все эти группки ведут изнурительную междоусобную войну, не осознавая, что вокруг стремительно ширится пустота. Подобно невидимым воинам, католики уничтожают друг друга, а окружающий мир даже не замечает их»[672].

Одним из главных изменений религиозной жизни европейцев стало всё большее размежевание между религией как институтом и религией как личным религиозным опытом. Как писал исследователь Ж.-П. Виллем, «религиозная Европа государств и институтов — это одно, а Европа индивидуальных религиозных сознаний — другое». Характерно в этом отношении, что большинство тех, кто остаётся верным таким христианским ценностям, как любовь к ближнему, благотворительность, справедливость, не ассоциируют эти ценности с церковью.

Церковь сохранила своё значение как институт, символизирующий в сознании европейцев полюс социальной жизни и культурной идентичности. И если раньше секуляризация означала вытеснение традиционной религии из сферы публичной в сферу частной жизни, то сегодня, напротив, она всё больше вытесняется из частной жизни, в то время как её участие в публичной жизни всячески приветствуется, особенно когда речь идёт о благотворительности. Она всё больше выступает в роли социального лекаря, вторгаясь в те сферы жизни, из которых уходит государство: забота о социально обездоленных, о престарелых, об одиноких, о мигрантах, организация досуга детей и прочие. Таковы тенденции религиозной жизни на уровне институциональном.

Современная месса

А что касается индивидуального религиозного сознания, то традиционные ценности всё больше размывались. Для европейских католиков стало характерным глубокое незнание фундаментальных основ, на которых зиждется христианская вера.