Оборотни особого назначения [СИ]

Злой, лающий смех покатился по ущелью, напугав какую-то глупую птицу, с треском и шумом вспорхнувшую из кустов. Пустотник! Даже в этом я оказался никчёмным — застрял на половине оборота. Да и пусть…

Скунс что-то пытался стрекатать у меня за спиной, втирал мыслеречью, суетился, кажется, плакал. Сначала мне было плевать, но потом… сдохнет ведь! Еще одна смерть на моей совести? Нет.

— Слушай сюда, белк. Логовом моим можешь пользоваться. Возьми кьяр и найди в улье Питона, он тебе поможет. До улья доберёшься сам, не маленький. А я пошёл.

Сделать последний шаг оказалось очень легко… и я его сделал.

Точнее, почти сделал. Потому что из за спины вдруг вылетела ошизевшая белка… С диким рыком она вцепилась зубами мне в ногу и повисла, как бульдог, пуская сквозь рык кровавые пузыри.

И тут ко мне вновь вернулся слух… До меня, наконец, дошло, что этот вонючий псих все время орал.

— Не смей! Ты обещал! Обещал их спасти! Ее семью!

— Точке обещал. Её больше нет, — говорить получалось только самыми короткими, простыми фразами, потому что каждая попытка задуматься отдавалась в душе невыносимой болью. Чертова белка! Какого пустотника он мешает мне прекратить эту боль?!

Я стряхнул его, стараясь не ударить слишком сильно и подался вперёд.

— Зато ее семья есть! И ей не все равно! Даже если она умерла! — продолжал ментально надрываться мальчишка, снова бросаясь на меня с отвагой бешенства. — Не смей ее предавать! Трус!

Я его повторно отбросил, уже посильнее. Что он может понимать! Причём тут трусость? Я просто избавлю окружающих от несчастий, которые приношу. А себя от боли. Потому что я больше не могу. Не могу… но… я обещал? Действительно обещал?

Перед глазами вдруг встало улыбающееся лицо Точки, ее глаза и теплый свет в них, когда она рассказывала о своей «мафии». Она… ей… было не все равно.

В чём-то он прав, этот бешеный вонючий грызун. И эта его правота неумолимо тянула меня прочь от края обрыва. Я мог злиться, рычать, орать, но больше не мог так легко уйти.

Я действительно обещал, так что надо сцепить зубы, дойти до улья, сдать белка… Питону не хочу, тот его быстро в какую-нибудь дрянь втянет. Сдам ребятам Точки. Её скунс, её семья. Да и ждут они её, как я понял. Для них она ушла тогда, с караваном и должна обязательно вернуться. Они будут ждать. И, наверное, Имеют право знать, что она пыталась вернуться до последнего. Она не виновата, что не получилось. Не виновата…

Я просто дойду, расскажу. Объясню… Может, если смогу, помогу. А вот потом меня точно никакими уговорами не удержат.

Шаг назад, еще шаг, и манящая пустота отпустила, разочарованно вспенившись напоследок ледяным потоком среди черных клыков скал.

— Заткнись ты, — зло цыкнул я на продолжающего истерить скунса, хотя белк в общем-то ни в чём не был виноват. Даже, может быть, молодец. Со мной же за мою жизнь боролся.

Циник во мне подсказал, что боролся скунс за свою шкуру. Про проклятие он не знает и искренне верит, что до улья ему идти лучше со мной.

— Хрен с тобой, вонючка! — я развернулся к несостоявшейся могиле спиной и зашагал прочь.

Надо вернуться на тропу, собрать экипировку. Точкиным ребятам пригодится. Да.

До тропы я дошёл. И рухнул, как подкошенный. Жизнь кончена, сил нет. Идти дальше прямо сейчас в таком состоянии — самоубийство. В принципе я не только за, но решил же отложить…

Я попытался подцепить рюкзак, но хрена с два и пустотника в рыло. На пальцах-то когти! Я попытался снова, выругался, пнул рюкзак ногой.

И порвал!

Потому что на ногах тоже когти вылезли. Чтоб их. И больно, дико больно. Физическая боль пробилась через ту, другую, и вцепилась острыми зубами сразу во все тело. А я выдохнул словно даже с облегчением. Эту боль терпеть было легче, и она отвлекала от той, другой, невыносимой.

Я отошёл подальше, шарахнул ребром ладони по стволу подвернувшегося дерева. Хм, даже кулак теперь толком не сжать — ладонь вспорю. Уже, кажется… даже не почувствовал. Хрен с ней, заживёт.

Белк заволновался, дотумкал своими беличьими мозгами, что на запах крови могут пожаловать еще гости. И был прав, пустотника ему в дюзу. Так что рану я зализал. Медоедским языком отлично получилось. А, ну да… голова-то тоже.

— Эй ты, Леопольд! Чё видишь?

Белк подобрался ко мне поближе, но с явным сомнением.

— Да не буду я больше пинать. Ты это… извини.

— Морда у тебя страшная, как в ночных кошмарах, — честно доложил скунс после секундного колебания. — Это что? Полуоборот? Я такое раньше видел уже, но она… — и запнулся, замолчал. Отвернулся и быстро потер морду лапами.

Точка… В её исполнении он такое видел. Из горла вырвался хрип. Так… Так! Молчать! Не сметь! Не сейчас!

— Где у меня какие части? — спросил я, справившись с собой.

Скунс обежал меня по широкому кругу и перечислил:

— Голова, когти на руках и ногах. И хвост.

Я сначала вниз посмотрел, потом сообразил, что хвост сзади.

Та-ак…

Чёрная дыра! Боль нарастает постепенно, но все время. Так я далеко не уйду Надо перекинуться хоть в какую-то сторону.