Оборотни особого назначения

Белк истошно заорал, когда комбинезон на девчонке затрещал и лопнул, а из обрывков выскочила медоедка, державшая дурацкого грызуна зубами за шиворот. Яростно встряхнув свою ношу, чтоб не орал, Точка понятливо распласталась по земле.

Фуф, теперь и самому обернуться можно. Я уж испугался, что Точку придётся прикрывать. А нет, успели. Главное, чтобы пронесло, и из днища поезда не торчал какой-нибудь дрын под током.

Глава 24

Точка:

Вторые сутки мы топали по ставшим вдруг родными джунглям. Про цивилизацию и тоннель в нее даже вспоминать не хотелось. Мало того, что истеричный скунс с перепугу уделал меня своим вонизмом с носа до хвоста. Так я еще и сама чуть не ус… э… не опозорилась, когда ревущая и гудящая громада подземной гусеницы накатилась на нас, с грохотом отбросила бесколесный мотик куда-то к стене, и понеслась над прижатыми к земле головами, почти задевая днищем вставшую дыбом шерсть. Ёжики в сортире!

Она катилась и катилась, грохотала и грохотала, и скоро мне стало казаться, что это никогда не кончится, и мы так и сдохнем в вонючем тоннеле под брюхом чертовой механической гусеницы.

Но даже самая темная и глубокая задница когда-нибудь кончается.

Как мы выбрались из тоннеля и доковыляли до первых кустов — даже рассказывать не хочу. Карлу тоже досталось скунсовых подарков, и сам полосатый белк оказался в своем же секрете и кое-чем таком же вонючем по самые уши. И если мы с медоедом смогли избавиться от запаха, несколько раз обернувшись туда-обратно, то чертова хвостатая щетка воняла так, что глаза слезились в любом облике.

Несчастный грызун жалобно пищал, жался к ногам, но шел своими лапами — нести вонючку на руках мы оба отказались категорически.

Вдобавок ко всему к вечеру я почувствовала себя… странно. А потом еще и Карл начал нервно принюхиваться и диковато на меня коситься. Я довольно долго недоумевала и вопросительно поднимала брови на каждый его горящий взгляд, но медоед от меня чуть ли не шарахался. Потом еще более недоуменно смотрела, как он поспешно сооружает себе какую-то дикарскую юбку из травы…

И только тут до меня дошло. Это… это же было уже!

Вот это странное состояние, нервозность, чувствительность кожи словно увеличилась, и в целом тело охватывает такая странная сладковато-тягучая истома.

Течка! Пряники в подгузнике… вот это влипла.

Так, быстро вспоминаем, что там мне успела рассказать Гюрза, которая была профессиональным навешивателем лапши на уши еще с детдома. Самое главное — разобраться, что там про подчинение… а!

Так, по-порядку: подчинить самку можно, только когда ее кроет самец во время течки, причем это обязательно должно быть впервые для самки. В смысле — не течка впервые, а самец. И для этого нужен специальный артефакт… Гюрза уверяла, что фигня эта редкая, громоздкая, и особо охраняемая. То бишь… артефакта у него точно нет. Спрятать некуда, а в то самое место он не влезет.

Я с болезненным интересом покосилась на взбудораженного спутника. А он ничего… очень… даже… ничего-о-о… Ой, заткнись, коза мохнатая! Тебе щас любой верблюд ничего!

Хотя… блин, как вот теперь сообразить, это просто течная медоедка в моей голове нашептывает, какие у парня сильные бицепсы, какой твердый подбородок, и губы такие красивые, зовущие… или это уже меня саму клинит?

Уф. Логически если, вот логически! Медоедка — она барсук. Если бы эта поганка восхищалась зачетными клыками, или, там, могучим хвостом, то я б ее на раз раскусила. Значит, это уже мое?

Тьфу, в любом случае, гормоны со зверюгой у нас общие. Так что делать-то?! Делать-то что?! Он же шарахается и отползает… чего? Ловить и трахать, говоришь… Хм. Хм.

Карл:

Чёрная дыра мне навстречу! Я не сразу понял, что не так. После того, как скунс всё обгадил, я зажимал нос, плевался на вонь и о запахах особо не думал. В сельве смог продышаться, лес как-никак, природа… Тут-то и почуял, как один вдох — и крышу сносит. Запах, тот самый, самый прекрасный во вселенной.

Сначала я на одних инстинктах потянулся к Точке. Девчонка явно против не будет. Скунса только за шкирятник, и отправить за ближайший куст, чтобы не мешал и настрой, зараза вонючая, не сбивал.

Сбил-таки. Я, наконец, вспомнил, что у меня где-то там в черепной коробке мозги есть, и ими иногда надо пользоваться. Вот куда я губы раскатал?! У Точки семья. У меня — Шея. Но дело даже не в этом. У меня были брат и друг — я их привёл ад, я их подставил с побегом, казнь — от и до из-за меня, я не смог защитить Лукаса от сколопендры. Даже парнишку, которого на дне взял под крыло, не уберёг.

Я, наверное, проклят. Может, это и иначе называется. Но те, кто мне мне дорог, погибают из-за меня. Я несу несчастья и смерть.

И я ни за что не желаю подобной участи Точке. А значит, единственный способ обезопасить её — держаться подальше.

Я мысленно хорошенько залепил подзатыльник медоеду, совершенно не понимающему, почему нельзя, когда самка так соблазнительно зовёт. Фигу ему! И ей.