Оборотни тоже смертны

– То, что указано в изъятых у меня документах. Я никоим образом не отношусь к тем, кого вы называете предателями Родины. Я жил в Петербурге первые шестнадцать лет, родился в семье немецких граждан, мой отец работал в компании «Сименс». Так что даже к так называемым «белым» я отношения не имею. Я сражаюсь – то есть, сражался – за свою страну, как вы – за свою. Да и мои автомобильные погоны не лгут. Я и в самом деле по образованию специалист по автомобильным двигателям.

– А кстати, почему при вас не нашли удостоверения ГФП?

– Мы обязаны уничтожить их при первой серьезной опасности оказаться в руках врага. Я же не знал, что наш поезд атакуют не обнаглевшие партизаны, а профессионалы. Потом уже сообразил, что вы на нашем пути оказались не зря. У вас хорошо поставлена информация. Мы так до сих пор и не нашли никого из ваших людей, кроме мелкой сошки.

– Про вашу биографию вас будут спрашивать в другом месте. Давайте про «оборотней».

– Про охотников за партизанами? Насколько я знаю, в абвере была разработана программа «Банденкампф», то есть борьба с бандитами. Конечно, речь шла именно о партизанах. С бандитами мы как-нибудь справились бы. Там изучали методы борьбы партизанских соединений. И не только этой войны. Вы лучше меня знаете, что тут, в Западной Белоруссии, партизаны воевали и в двадцатых годах[58]. В абвере работают умные люди, они быстро поняли то, что многие наши армейские начальники понять не в состоянии. Против централизованно руководимого партизанского движения, которое к тому же поддерживается населением, необходимы специальные методы. Это в наших пропагандистских листках утверждают, что партизаны – это сплошь коммунистические фанатики, евреи и уголовники. Те, кто этим занимаются, все прекрасно понимают. Наши солдаты не обучены воевать в лесу. Вот и было принято решение о создании ягдкоманд. Согласитесь, подготовка у них неплохая.

– Соглашусь. Но очень односторонняя.

– Так ведь это не парашютисты.

– И сколько существует подобных баз подготовки?

– Вот уж этого я не знаю. Я занимался вверенным мне районом. Все остальное меня не интересовало.

– Смысл устроенного вами наступления? Отсутствие войск? Учение в боевых условиях?

– Эти обстоятельства тоже играли свою роль. Ни для кого не секрет, что командование вермахта более всего беспокоят районы, расположенные ближе к фронту. Здесь – слишком глубокий тыл. Но… – Дикс снова усмехнулся, – есть еще одно обстоятельство. Люди Гиммлера продолжают выступать за тактику выжженной земли. В нашу задачу входило, так сказать, в лабораторных условиях продемонстрировать большую эффективность наших методов. То же самое с армейцами. Они планируют акции против партизан, словно обычную фронтовую операцию. Для этого требуется огромное количество войск.

– И каковы результаты? С вашей точки зрения?

– Мое руководство сочло эксперимент в общем удачным. Вы, полагаю, тоже убедились, что справиться с «егерями» вам гораздо сложнее, чем с толпой солдатни.

– Планируются в ближайшее время крупные операции против нашего соединения?

– Нет. Сейчас никто не дает нам армейских частей. А одними «оборотнями» и тыловыми гарнизонами вас в угол не загнать.

Сухих кивнул. По крайней мере тут майор не врал. И слепому было ясно, что на фронте немцами готовится какое-то грандиозное наступление. А в этом случае отвлекать силы на, в общем-то, периферийный отряд, не сравнимый с партизанскими дивизиями восточнее, было бессмысленно.

– Поэтому ягдкоманды ускорили подготовку?

– Именно. Нам было указано, что партизаны в ближайшее время резко усилят свою активность.

– А вот зачем вы тогда брали очередную группу, если не собирались вести против нас операции? И вы всегда ездили за ними сами?

– Мне по своим каналам стало известно, что курсантов школы начали срочно забирать мои коллеги из разных городов. Даже тех, кто был не до конца подготовлен. Вот я и решил прихватить, так сказать, про запас… Вы, к сожалению, не одни. Юго-восточнее Слонима партизан куда больше, чем нам хотелось бы. Но там мелкие группы. А с меня тоже спрашивают. Вот некий Сеня Одесский, по моим сведениям, был просто уголовником, – а тоже сколотил отряд и разогнал полицию в одной из деревень. А ездил я сам по очень простой причине. Они в лагере ведь тоже стараются спихнуть тех, кто похуже. В егеря ведь набирают… Не самых лучших людей. Тех, кто не поддается воспитанию.

– Можете назвать агентов, которые есть в нашем отряде?

– Их, можно сказать, и нет. Одного вы явно «прочитали». Вот еще два человека…

* * *

– Странно, как этот тип все выложил… Или тоже боится пыток? – спросил Мельников, когда Дикса увели.