Оборотни тоже смертны

Но тут начинались трудности. Зельва являлась непростым местом, там было полно немцев – и весьма строгий режим. Своих людей в Зельве у партизан не имелось. К тому же требовался не просто наблюдатель, а сообразительный человек. Но посылать, допустим, деда Павла было опасно. Сухих, возглавляй он немецкую контрразведку, приказал бы первым делом обращать внимание на таких вот граждан, бродящих по всем окрестностям. Да и его частые походы в сторону партизанского леса могли быть известны. Дедом рисковать не хотелось. Однако особист решил начать разговор именно с деда Павла.

* * *

…Дед снова находился в «штабном» лагере. Он махал топором, руководя возведением какого-то очередного бревенчатого сооружения – партизаны продолжали обрастать хозяйством. Вокруг деда толпились партизаны. Судя по взрывам хохота, дед Павел совмещал обучение бойцов плотницкому искусству с травлей баек.

– Вот поехал как-то мой двоюродный брат зимой на базар в Мосты. Едет, значит, на санях – а тут из леса волки…

– Брось, дед, какие тут волки?

– Да ты их не видал! Здоровущие. И голодные, у-у…

Сухих пробился сквозь партизан к деду.

– Павел Макарович, разговор к вам есть.

Дед воткнул в бревно топор – и отошел с особистом в сторону.

– Хотите «Беломор»? Вчера с Большой земли привезли… – предложил особист.

Дед взял папиросу, со смаком закурил и стал ждать начала разговора.

– Павел Макарович, дело такое. Нужен человек, чтобы сходить в Зельву. И чтоб толковый человек. Надо кое-что разведать. Причем хорошо бы, чтобы он там кого-то знал и его там знали. Вам идти нельзя – опасно. Не знаете ли вы кого-нибудь?

– Да, место нехорошее, – согласился дед. – Я слышал, германы там на всех пришлых смотрят очень косо. И если ходить да разведывать, можно и в беду попасть. Дайте-ка подумать… А! Можно попросить попа из Песков.

– Какого попа? – не понял Сухих.

– Обыкновенного, какие попы бывают. Священника из церкви Святого Николая, что в Песках. Я точно знаю – он туда ездит время от времени по каким-то своим богомольным делам.

– А он надежный человек? И согласится ли?

– Не сомневайтесь, товарищ особый начальник. Отец Андрей – наш человек. Я вот, прямо скажем, в церковь особо никогда не ходил. Ни при царе, ни при поляках. Нет в моей натуре почтения к религии. Если и ходил – так только по большим праздникам. Да и то – не в Песках. Так что отца Андрея я знал плохо. Тем более, когда герман пришел, совсем его знать расхотелось. Церковь в Песках при германах работает, вот и я думаю – а за кого ж он там молится? А мне хорошие люди говорят: а ты зайди как-нибудь да послушай, а потом говори. Зашел. Сперва – служба, как положено, а потом проповедь. И слышу я, что батюшка-то призывает молиться за победу русского воинства. Конечно, у него все очень хитро обставлено: если какой-нибудь гад донесет, то священник открутится… Но кому надо – тот понимает. Тогда я понял, что поспешил его осуждать. Сошелся я, значит, с ним поближе. Наш человек, германов терпеть ненавидит. И чем дальше – тем больше. Вот этой зимой, к примеру, он провозглашает: помолимся за всех христиан, погибших под Сталинградом. А нам тогда немцы совсем не говорили, что под Сталинградом раздолбали их наши войска в пух и прах. Но ведь и не подкопаешься. Как хитро поп сказал: в Германии траур-то объявили. Да что там! Когда германы стали молодежь к себе угонять, он моего двоюродного племянника и еще других ребят вот сюда, в Голуби, направил. Отсиделись они, пока вы не пришли. Теперь все у вас партизанят. Так что если надо – так я к нему зайду, шепну, что надо.

В итоге переговоры прошли нормально. И вот теперь трое партизан встречали на дороге священника.

* * *

Отец Андрей оказался высоким и достаточно крепким человеком. Борода с проседью. Глаза – умные.

– Здравствуйте, святой отец, – начал Голованов.

– Эх, молодые безбожники, – добродушно отозвался священник, – святой отец – это католический ксензд, который в Мостах служит. Вот к нему я вам не советовал бы обращаться. Служит не Богу, а немцам. Как пес цепной служит. Я же – просто отец Андрей. А вы и есть партизаны? Эх, что за время… Молодые ребята – а под смертью ходите. Это ведь ваши возле Левых Мостов попали в немецкую засаду?

– А что за засада? – насторожился Мельников, который об этом слышал впервые.

– Люди говорят, устроили немцы засаду на дороге. А там трое ваших выскочили… Вот в таких же пятнистых куртках. Бой был жестокий, да всех ваших перебили. Господи, спаси их души! Но мне Павел Макарович передал, что у вас есть какое-то ко мне дело…

– Да, нам нужен человек, который может пройти в Зельву и разузнать кое-какие подробности. Расспросить местных…

– Это вполне возможно. Я в Зельву езжу свободно. Ко мне немцы относятся очень хорошо. Полагают, что если в СССР правят атеисты, то я должен быть за немцев… Расспросить кого надо – тоже просто. И не только местных. Там ведь стоит немецкая часть, в которой служат русские. Да и полицаи там есть. Они о Боге стали задумываться в последнее время. Я обычно стараюсь с ними лишний раз не общаться, но можно и поговорить. Так какое задание?