Оборотный город

Прохор шёл молча, сосредоточенно вглядываясь в густеющую темноту. Ружьё он снял с плеча и держал в руках стволом вверх. Сабли мы не брали, у него был дагестанский кинжал, у меня кроме пистолетов пластунский бебут, кривой и тяжёлый. На охоту длинных клинков не берут, бессмысленно, а с волком вообще врукопашную редко кому удаётся схватиться. Он же быстрый, как молния, и прикус особенный – не рвёт, а режет! Если собака тяпнет, так может и до кости прокусить, но волк полоснёт – разрез как от цыганского ножа…

– Вот оно здесь всё и было. – Старый казак вывел меня на какую-то поляну.

Место открытое, трава где примята, где вырвана с корнем, земля мягкая, но отпечатков звериных лап вроде и незаметно. А вот человеческих хватало…

– Я тут днём был. Пастушка девчонки утречком нашли, когда по ягоды в лес пошли. Слава богу, сами ничё не тронули, за мужиками побежали…

– Ну сейчас-то темно, видно мало, а днём какие следы были?

– Верно мыслишь, ваше благородие, волчьих следов не было! – хмуро кивнул Прохор. – Пастух босой ходил, девчоночки в лаптях, а кто бедолаге горло резал, тот словно по воздуху пришёл.

– Отчего ж тогда трава смятая?

– А оттого что катали паренька здесь и кидали, будто играючи. У него вся рубаха да портки зеленью с кровью перепачканы. Но что зря языком молоть, костёр развести надобно, да и ждать…

Понятно, проверенный метод охоты на живца. Один человек сидит у костра, словно бы спит, а сам палец с курка не убирает. Другой в это время на дереве сидит, во все глаза смотрит. Как тока опасность, он товарищу знак подаст, а потом одновременно в два ствола и вдарят!

– Давай-ка ты вон на то дерево лезь, ножки свесь, а дойдёт до беды – сигай вниз и сюды!

Я прикинул расстояние до указанной берёзы и отрицательно помотал головой:

– Слишком далеко. И зверя толком не разгляжу, и стрелять неудобно, могу зацепить…

– Так ближе-то и нет ничего.

– Давай просто сядем спина к спине. На двоих сразу волк напасть не решится, начнёт ходить кругами, выдаст себя, а стрелять в отблески пламени звериных глаз – дело нехитрое. С пяти шагов не промахнусь…

Старый казак пожал плечами, подумал и признал мою правоту. Я насобирал сухой травы и, стукнув кресалом, развёл огонь. Мелких веточек было маловато, Прохор закинул ружьё за спину, пошёл за сухостоем к той же берёзе, нагнулся и… пропал!

– А-а-а!!! – не своим голосом заорал я, выхватывая из-за пояса дядюшкины пистолеты. До берёзы добежал в секунду, не более, – у белёного ствола молча замерли две лысые низкорослые фигуры с поднятыми руками. Мой денщик в бессознательном состоянии валялся рядом…

– Иловайский, тока не убивай! – жалобно попросили упыри. – Мы его не со зла и не харчей ради, а по ситуации. Палкой сзади по чугунку огребли, через полчасика в себя придёт, одной шишкой и отделается. Чё ты сразу в обиженку?!

Я матом наорал на Моню и Шлёму, потом кинулся к Прохору, перевернул его на спину и ощупал голову. Крови не было, высокая папаха смягчила удар. Жить будет. А вот кое-кто из здесь присутствующих уже нет…

– Хозяйка за тобой послала, – быстро заговорил Моня, не сводя свинячьих глазок с подрагивающего в моей руке пистолета. – Дела страшные в Оборотном городе творятся. Вроде как ей помощь твоя нужна. Сказала, что должок за тобой…

– Я ей нужен? – Передо мной мигом встали просящие глаза Катеньки, бровки домиком, губки бантиком и две здоровущие слезы, рискованно покачивающиеся на её длинных ресницах…

– Пошли, что ли, хорунжий, – поторопил грубоватый Шлёма. – Нешто дел у нас других нет, как тя вокруг села вынюхивать? А старикан твой мощный на свежем воздухе полежит, небось не простудится. Счастье ему, что чумчар рядом нет, никто уши не обгрызёт… Ну, шевелись давай!

– Да на! – опомнился я, и упырь мигом словил кулаком в лоб. – Мы ж с ним на охоту пошли! Тут в округе волк страшный бродит, пастуха утром зарезал, люди по ягоды идти боятся. Как его здесь в бессознательном состоянии брошу?!

Мужички дружно почесали лысые репы.

– Слышь, хорунжий, ты это… того… не серчай, – повинился Моня. – Давай мы денщика твоего на берёзу повыше закинем, да и привяжем, чтоб не рухнул. Ежели какой волк и придёт, так они, поди, не обезьяны бразильские, по деревьям не лазают.

– А к Хозяйке всё ж таки сходи, ждёт ведь девка, – обиженно добавил Шлёма.

Я устало покачал головой, прикинул высоту берёзы и толщину ствола и вынужденно признал, что это единственно разумный выход. В шесть рук, матюкаясь и проклиная всё на свете, мы кое-как, ни разу не уронив, втащили невероятно тяжёлого Прохора едва ли не на верхушку высоченного дерева и надёжно закрепили там его же поясом. О том, что он скажет, когда придёт в себя, я старался не думать…