Оборванные нити. Том 2

Но с идеей написать статью о росте детской смертности в Северогорске не расстался. То ли ему самому тема показалась интересной и задела за живое, то ли редакционное задание он получил, но факт остается фактом: ни в горздрав, ни в прокуратуру он не ходил, а написал текст, почти полностью высосанный из пальца. Единственное, что было в статье правильным, это взятые из статистики цифры и имя эксперта Саблина Сергея Михайловича. Но поди теперь докажи, что ничего этого Саблин не говорил!

— Я еле-еле тебя отмазал в горздраве, — продолжал кричать Двояк. — Они требовали, чтобы я тебя немедленно уволил! А я тебя отстоял!

Сергею надоело. Пустая трата времени. Оправдаться все равно не получается, да и противно.

— А я вас об этом не просил! — заявил он, делая шаг по направлению к двери и отмечая, что щель между дверью и косяком стала шире. Значит, интересующиеся сидят в приемной и с удовольствием слушают.

— Да как ты смеешь! — донеслось ему в спину.

Сергей Двояка не особо боялся, потому что понимал: гистологическую экспертизу он поднял на высокий уровень и никто не позволит его уволить, иначе снова начнется тот же бардак, что и был до его прихода. Но все равно выслушивать упреки, тем более несправедливые, было неприятно.

В приемной, кроме Светланы, усердно составляющей на компьютере какую-то таблицу для отчета, сидели еще два эксперта. Лев Станиславович Таскон смотрел на Сергея сочувственно и немного грустно, а покачивающий ногой в модном ботинке Виталий Филимонов не скрывал торжествующей ухмылки. Саблин знал, что Филимонов, несмотря на демонстрируемое дружеское расположение, за глаза именует его московским пижоном, мажором и выпендрежником.

Ближе к концу рабочего дня позвонила Главный педиатр города.

— Ну что же вы, Сергей Михайлович, — с упреком загудела она в трубку, — зачем же вы так? Я все понимаю, у вас своя точка зрения, и вы стараетесь ее отстаивать, но зачем же сор из избы выносить и всех скопом охаивать? Вы же прекрасно знаете, как бьется педиатрическая служба, как доктора стараются, вы ведь не можете не понимать, что происходит на самом деле, а в интервью зачем-то говорите такие гадости про городских педиатров, поносите их… Нехорошо, Сергей Михайлович, не по-человечески это. И не по-мужски.

Последние слова задели Сергея, и если сначала он решил было ничего не объяснять и не оправдываться, отделавшись какими-нибудь краткими и резкими словами, то теперь счел нужным пуститься в объяснения, дескать, ничего он журналисту не говорил, тот все выдумал и его именем прикрылся.

— Правда? — Главный педиатр отчего-то ужасно удивилась. — А у меня другие сведения.

— Интересно, какие же?

— Говорят, что этот журналист — ваш добрый приятель, вы с ним давно знакомы и сами подкинули ему идейку для статьи. И информацию всю слили, причем сильно передернули, а местами и прямую неправду выдали. Вот так о вас говорят.

Сергей дар речи потерял. Откуда это? И вообще, что это?

— И откуда эти сведения? — спросил он, справившись с минутной растерянностью.

— Ну как — откуда? Из горздрава, разумеется. А у них — от вашего шефа Георгия Степановича. Его сегодня приглашали для разборок в связи с публикацией статьи, так он сказал, что он тут ни при чем, что это Саблин сам все затеял, инициировал журналистский интерес и привлек к делу своего дружка. Вот так примерно. А что, это неправда?

— От первого до последнего слова, — твердо сказал Саблин.

Ну, Георгий Степанович, ну, сука! Отмазал он Саблина, как же.

Ну и что ему со всем этим делать?

***

— Сережа, а ты не хочешь посоветоваться с Кашириной? — спросила Ольга, когда он вечером поделился с ней своими муторными новостями.

Это ему в голову не приходило. А ведь Оля права, Каширина — юрист, она может подсказать, как правильно действовать, чтобы реабилитировать себя в глазах коллег-медиков. И потом, ему не хотелось, чтобы Татьяна Геннадьевна поверила во всю эту гадость о нем. Она сдержала слово, начала пробивать публикацию его научной статьи в «Вестнике», издаваемом областным мединститутом. И вообще, она Сергею понравилась. Разумеется, только как работник прокуратуры.

На его звонок Каширина откликнулась без колебаний:

— Конечно, Сергей Михайлович, заходите, поговорим. Если у вас вопрос срочный, то давайте сегодня, попозже, часов в девять вечера, раньше я вряд ли освобожусь, много дел. А если не срочно…

— Нет-нет, я зайду сегодня, — торопливо проговорил Саблин. — Я приду к девяти и буду ждать, сколько нужно, пока вы не освободитесь.

Ждать пришлось до четверти одиннадцатого: у Кашириной в кабинете сидели какие-то важные чиновники из администрации города, разговор шел на повышенных тонах, и шагающий по коридору туда и обратно Сергей уже жалел, что договорился о встрече на сегодня: Татьяна Геннадьевна наверняка будет уставшей и не в настроении.

Но он ошибся. Когда чиновники покинули наконец кабинет заместителя прокурора города, Каширина, вышедшая вслед за ними, выглядела спокойной и безмятежной, словно только что вернулась с приятной прогулки. Она кивнула Сергею и пригласила войти.