Обоснование и защита марксизма .Часть первая

Когда, указывая на консервативный характер своих планов, утописты старались склонить правительство к их осуществлению, они, в подтверждение своей мысли, представляли обыкновенно обзор исторического развития своей страны за более или менее продолжительную эпоху, — обзор, из которого явствовало, что тогда-то и тогда-то были сделаны "ошибки", придавшие совершенно новый и до крайности нежелательный вид всем общественным отношениям. Правительству стоило только сознать и исправить эти "ошибки", чтобы немедленно водворить на земле чуть-чуть что не царство небесное.

Так, Сен-Симон уверял Бурбонов, что до революции главной отличительной чертой внутреннего развития Франции был союз монархии и промышленников. Этот союз одинаково был выгоден для обеих сторон. Во время революции правительство, по недоразумению, пошло против законных требований промышленников, а промышленники, по столь же печальному недоразумению, восстали против монархии. Отсюда — все зло последующего времени. Но теперь, когда корень зла открыт, дело очень легко поправимо, так как промышленникам стоит только примириться на известных условиях с правительством. Это и было бы самым разумным консервативным выходом из многочисленных затруднений обеих сторон. Излишне прибавлять теперь, что ни Бурбоны, ни промышленники не последовали благому совету Сен-Симона.

"Вместо того, чтобы твердо держаться наших вековых традиций; вместо того, чтобы развивать принцип тесной связи средств производства с непосредственным производителем, унаследованный нами; вместо того, чтобы воспользоваться приобретениями западноевропейской науки и приложить их для развития формы промышленности, основанной на владении крестьянством орудиями производства; вместо того, чтобы увеличить производительность его труда сосредоточением средств производства в его руках; вместо того, чтобы воспользоваться не формою производства, а самою его организацией), как она является в Западной Европе… вместо всего этого мы стали на путь совершенно противоположный. Мы не только не воспрепятствовали развитию капиталистических форм производства, несмотря на то, что они основаны на экспроприации крестьянства, но, напротив того, всеми силами постарались содействовать коренной ломке всей нашей хозяйственной жизни, — ломке, приведший к голоду 1891 года" [45]. Так печалуется г. Н.-он, рекомендуя "обществу" поправить эту ошибку, решив "крайне трудную", но не "невозможную" задачу: "развить производительные силы населения в такой форме, чтобы ими могло пользоваться не незначительное меньшинство, а весь народ" [46]. Все дело в том, чтобы поправить "ошибку".

Интересно, что г. Н.-он воображает себя как нельзя более чуждым всяких утопий. Он поминутно ссылается на людей, которым мы обязаны научной критикой утопического социализма. Все дело в экономии страны, — повторяет он кстати и некстати вслед за этими людьми, — все зло оттуда: "поэтому средство для устранения зла, раз оно найдено, должно заключаться именно также в изменении самых условий производства". В пояснение — опять ссылка на одного из критиков утопического социализма: "средства эти не должны быть изобретаемы головой, но помощью мысли они должны быть найдены в наличных материальных условиях производства".

Но в чем же заключаются те "материальные условия производства", которые подвинут общество решить или хотя бы только поднять задачу, предлагаемую ему г. Н.-оном? Это остается тайной не только для читателей, но, конечно, и для самого автора, который своей "задачей" очень убедительно показал, что в своих исторических взглядах он остается чистокровным утопистом, несмотря на цитаты из сочинений совсем неутопических писателей [47].

Можно ли сказать, что планы Фурье противоречили "материальным условиям" современного ему производства? Нет, не только не противоречили, но целиком основывались, даже в недостатках своих, на этих условиях. Но это не помешало Фурье быть утопистом, потому что, раз обосновав свой план с "помощью мысли" на материальных условиях современного ему производства, он не сумел приурочить к тем же условиям его осуществление, и потому совершенно без толку приставал с "великой задачей" к таким общественным слоям и классам, которые, в силу тех же материальных условий, не могли иметь ни склонности браться за ее решение, ни возможности решить ее. Г. Н.-он грешен этим грехом столько же, сколько Фурье или нелюбимый им Родбертус: скорее всего, он напоминает именно Родбертуса, потому что ссылка г. Н. — она на вековые устои как раз в духе этого консервативного писателя.