Обожание

Так, во всяком случае, я воображал себе любовную охоту на берегу озера, но в действительности все происходило иначе: чаще всего я имел дело либо с мужиками, жаждущими заарканить юного красавца, либо с любопытствующими пассивными гетеросексуалами; наши соития длились недолго и разочаровывали; эти игры не утоляли моей жажды настоящей любви.

Родольф был моим первым любимым — во всех смыслах этого слова, ваша честь, а наша встреча походила на волшебную сказку. Это случилось в 1984 году, на Рождество. Я провел ночь в таборе, и тамошняя обстановка подействовала на меня совсем удручающе: смесь ханжества, язычества, дешевого вина, семейных ссор, шныряющие повсюду противные сопливые, хныкающие дети… Мой отец распевал гимны, славя Деву Марию, и хватал за задницу молоденьких девушек. По прошествии часа или двух я понял, что сыт по горло и вот-вот взорвусь, я понимал, что до утра не выдержу, но знал, что, если уйду, отец будет оскорблен, взбешен и станет орать: ладно, прекрасно, можешь сюда не возвращаться, раз уж стал таким беленьким и чистеньким, мы для тебя нехороши, отрекись от предков и традиций, отправляйся к этой рыжей шлюхе и чертовой мерзавке твоей матери (ему было по-прежнему невдомек, что со мной сделал его брат Арман, не знает он этого и сейчас)… Короче, мало мне не показалось. Я сказал, что вернусь к себе на велосипеде, и отец еще десять минут выкрикивал мне в спину ругательства. Чувствовал я себя так, как будто мне на голову вылили зимним утром содержимое горшка, куда всю ночь испражнялась дюжина человек…

Домой я добрался без сил и в жутко подавленном состоянии. Чувствуя, что не засну, зашел на Минитель [13], чтобы хоть как-то развеяться. И тут, ваша честь, произошло чудо — настоящее чудо рождественской ночи. Через две-три минуты я каким-то невероятным образом попал на человека, жившего в двух шагах от меня. Приходи, сказал он, я хочу тебя. Он назвал адрес и код, сказал, что оставит дверь открытой и будет ждать в постели, в спальне. И я отправился к нему. Виртуальная фантазия стала явью. Я нашел дом, набрал код, поднялся на лифте на нужный этаж и увидел в конце коридора приоткрытую дверь… Вошел, как во сне, нашел спальню… и увидел в постели мужчину — он был возбужден, как король-олень во время гона, и он доставил мне наслаждение, какого я не знал никогда в жизни, а я доставил наслаждение ему, это повторялось снова и снова, в темноте, без единого слова, были только крики и стоны, потом мы провалились в сон, а когда я на следующее утро открыл глаза, надо мной склонился красивый зрелый мужчина, он улыбнулся и сказал:

— Счастливого Рождества! Как тебя зовут?

— Иона. А тебя?

— А я — Родольф.

ИВ

Ну и история! Должен сказать, ваша честь, что в моей жизни Минитель сыграл совсем другую роль. Пагубную. Катастрофическую.

Ах, ваша честь, не говорите, что забыли, кто я такой. Вам должно быть стыдно. Делаете вид, что слушаете, а сами где-то витаете: размышляете о других заседаниях или о событиях собственной жизни, погружаетесь в воспоминания, строите планы; наверное, Иона напомнил вам кого-то, вот вы и размечтались, и не понимаете, где находитесь, и никого не узнаете… Ну же… Ив! Кто такой Ив? Неужели не помните?! Нужно записывать, если у вас такая дырявая память! Вы занимаете ответственный пост; мы рассчитываем, что в конце слушаний вы вынесете вердикт, а если вы слушаете вполуха, то к чему мы придем?

Нет? Вы так и не вспомнили? Что же, тогда я вынужден представиться, но, честно говоря, вы меня разочаровали, я — тот самый младший потерянный брат женщины, которая известна вам как Эльке.

Ах да! О да! Теперь вы вспомнили!

Ну ладно. Слушайте внимательно. Поскольку я не сыграл никакой роли в судьбе Космо, то выступлю в суде один раз, но внесу другую тональность в эти слушания и настаиваю, чтобы вы приняли мою точку зрения во внимание.

Итак. Все это время Эльке ужасно из-за меня расстраивалась. Она не потеряла связи со старшим братом — он тоже был в приюте (и его звали? Как его звали? Господи, да вы совсем никуда не годитесь, ваша честь, его звали Максим). Меня усыновили совсем маленьким, и приемные родители не только дали мне свою фамилию, но и благоразумно скрыли, что я им не родной. Все бы так и устроилось, но Эльке — вечно она лезет, куда не просят! — не могла забыть о моем существовании. Она терзалась мыслью, что у нее есть младший брат, но ей не известно, где он. Она попросила Космо навести справки в III округе Парижа, и он это сделал — не знаю, по какому праву, знаменитостям все позволено, великий артист просто сказал пару комплиментов служащей мэрии! — выяснил, что усыновивших меня людей звали Робер и Анн-Мари Брюне, и даже попытался найти их в телефонном справочнике, но не нашел — по той простой причине, что мы жили в Ницце.

Я между тем вырос, что вполне естественно с 1959 по 1961 год бил африкашек в Алжире…

ЛАТИФА

Что он такое говорит, ваша честь? Он сказал, что «бил африкашек», и вы ему это спустите? Никак не отреагируете? Не стукнете молотком по столу и не прикажете этому расисту заткнуться?

ИВ