Обожание

Чтобы не впасть в беспросветную тоску, он думал о письмах отца к Вере и начинал ненавидеть мать. Звонил ей из Парижа и осыпал упреками, доводя до слез, говорил, что не желает ее видеть.

Потом раскаивался, садился в поезд, бросался к ногам матери и умолял простить его.

Сегодня он был Андре, на следующий день — Жозетта; потом метаморфоза стремительно ускорилась: один час — Андре, другой — Жозетта; минуту — Андре, другую — Жозетта… Хоть головой об стенку бейся — иногда он так и поступал, ваша честь.

«У меня выдирают мозг, — стонал он измученным болью голосом. — У меня сейчас череп треснет!»

Я, конечно, воспринимала эти слова как метафоры. Откуда мне было знать, что в них чистая правда — физиологическая правда?

У Космо были профессиональные обязательства, он не мог позволить себе подобных слабостей. Чтобы выдерживать бешеный темп своих представлений, он накачивался лекарствами и консультировался у все более дорогих специалистов.

Самое удивительное, что все это время его популярность стремительно росла и стала почти немыслимой. Его карьера стала чем-то вроде вечного двигателя, он мог делать и говорить на сцене все, что угодно, а публика продолжала устраивать овации и превозносила его до небес. Он чувствовал, что успех его преследует. Куда бы он ни шел, люди узнавали его, останавливали, благодарили, осыпали похвалами…

«Это чистый кошмар, — говорил он мне по телефону. — Я — товарный знак, как „Смеющаяся корова“ [16]; мое лицо известно всему миру — как ее морда. Ты знаешь, что уже существуют клубы космофилов, не только во Франции, но и за границей? Люди преподают космологию, пишут обо мне воспоминания, защищают диссертации… Вчера я познакомился с парнем из Торонто — вообще-то он вполне симпатичный, который слово в слово пересказал мне — держись за стул! — один из спектаклей 1962 года! Я был ошеломлен — он играл лучше меня…»

КОСМОФИЛ

Как вы понимаете, это был я.

ЭЛЬКЕ

«Они меня анализируют! — говорил он. — Кладут в спичечный коробок и наклеивают этикетку! Хуже всего то, что они якобы понимаютменя, а я сам понятия не имею, кто я такой, куда и зачем иду. Эльке, что со мной будет? Я уже не Космо!Когда у меня берут интервью, я чувствую, что журналист просто ошибся адресом. Мне кажется, я — самозванец, я выдаю себя за Космо, это ужасно! Пока мне удается дурачить публику, играть свою роль убедительно, но что будет, когда я начну забывать текст? Люди заговорят со мной об одном из моих номеров, а я улыбнусь в ответ пустой улыбкой; вот так: „Ах да, „Я воюю“, ах да, вам понравилось, как мило, очень приятно, спасибо, большое спасибо“. А потом, когда вспомню текст „Я воюю“, думаю: да, это было неплохо, но это было раньше,теперь я на такое не способен, я не могу импровизировать, слова не приходят, со мной покончено, покончено! Где мне скрыться, Эльке? Я больше так не могу, хочу, чтобы все закончилось…»

Темная сторона наступала. Другое имя темной стороны, ваша честь, — сомнение. Космо истерзал себя, а потом взялся за меня. «Ты думаешь, что любишь меня, — говорил он, — но это неправда. Ты любишь картинку, человека, которого видела по телевизору. По-настоящему ты ценишь во мне только мою известность, тебе нравится спать с человеком, чье имя у всех на устах, но ты меня не знаешь и — главное — не хочешь знать, в глубине души ты предпочла бы, чтобы меня здесь не было, тогда ты смогла бы в одиночестве предаваться мечтам и фантазиям обо мне. Даже когда я здесь, у меня чаще всего ничего не выходит в койке, и тогда ты утешаешь меня, это тебя возвышает в собственных глазах, а все остальное время я обманываю тебя с другими женщинами, и ты это прекрасно знаешь, любая женщина нравится мне больше тебя, они все моложе, красивей и образованней тебя, да как ты могла поверить, что я принимаю всерьез глуповатую деревенскую подавальщицу с ее испорченными и грубыми детьми?»

Все это мне совсем не нравилось, ваша честь. Это было очень неприятно.

Но я упряма, как только что сказал Ив, мой отвратительный младший братец. Любовь Космо была самым главным в моей жизни, и я не хотела ее терять. Я верила, что верну его к самому себе и к жизни. Столько счастья, чудес и света не могло просто взять и обратиться в прах!

КОСМОФИЛ