Обожествлённое зло

- Черт побери, открой же глаза. - Он почти ткнул ей в лицо книги. - Вот как он представлял себе хорошее времяпрепровождение. И вот. - Он схватил одну из отложенных книг и резко раскрыл ее на большой цветной фотографии. И я не думаю, что он просто читал обо всем этом. Ты понимаешь? Я не думаю, что он просто сидел здесь, посасывал кока-колу и разглядывал грязные картинки. Я думаю, он шел и занимался этим на практике.

- Прекрати! Прекрати! Я не хочу этого слышать! Теперь он действительно схватил ее и начал трясти. Но не в его натуре было злорадствовать. - Почему ты его защищаешь? Ты не была с ним счастлива, ни одного дня в своей жизни. Он был сукиным сыном с садистскими наклонностями. Он разрушил эту ферму, разрушил тебя и делал все, чтобы разрушить меня.

- Он заботился обо мне.

- Он превратил тебя в старуху. Испуганную, побитую старуху. Если бы не было других причин для ненависти, я бы за одно это возненавидел его.

Она прекратила попытки смотреть прямо перед собой. Хотя губы ее шевелились, слова не получались.

- Раньше ты смеялась. - В его полном отчаянии и гнева тоне слышались ноты мольбы. - Черт возьми, раньше ты проявляла интерес к разным вещам, к себе. А за последние двадцать лет ты ничего не видела, кроме работы и постоянных забот. А когда вечером ты шла спать, слишком усталая, чтобы еще о чем-нибудь думать, он уходил зажигать черные свечи и резать жертвенных козлов. Или что-нибудь похуже. Боже упаси. Что-нибудь еще хуже.

- Я не знаю, что делать. - Раскачиваясь взад и вперед, она начала тихо и нараспев повторять. - Я не знаю, что делать. - Джейн глубоко, суеверно верила в существование дьявола. Он представлялся ей то змеем, заползшим в райский сад, то ангелом тьмы, дразнящим и искушающим Христа, то владыкой огненной пропасти. Ее сердце сковало леденящим ужасом оттого, что тот нашел прибежище в ее доме.

Кэм снова взял ее руки в свои. На этот раз она их не отдернула. - Ты расскажешь мне все, что знаешь.

- Но я не знаю. - Слезы покатились у нее из глаз. - Кэм, я не знаю. А он... а он продал свою душу?

- Начнем с того, была ли она у него.

- Как я могла прожить с ним двадцать лет и не знать этого?

- Теперь, когда ты знаешь, может быть, ты вспомнишь какие-то вещи. То, на что раньше не обращала внимания. То, на что не хотела обращать внимания.

Крепко сжав губы, она смотрела на книжку, упавшую на пол в раскрытом виде. Она увидела обнаженную женщину с окровавленной грудью. Между ее ног была свеча.

Ее хорошо вышколили, приучили быть верной, смотреть на многое сквозь пальцы, находить оправдания. Но еще раньше она получила и другое воспитание, прорвавшееся сейчас наружу и вызвавшее у нее страх перед Божьим гневом и наказанием.

- Сарай, - слабым голосом произнесла она. - В сарае.

- Что в сарае?

- Я нашла там вещи. Я сожгла их.

- О, Боже.

- Я должна была это сделать. - Ее голос дрожал. - Я должна была это сжечь. Я не могла допустить, чтобы кто-нибудь увидел...

- Увидел что?

- Журналы. Такие, как эти. - Она показала рукой на пол и отвернулась.

- Это все, что ты сожгла? Она покачала головой.

- Что еще?

Тошнотворный стыд охватил ее всю. - Свечи. Такие, как на картинке. Черные свечи. И ряса с капюшоном. Она пахла, - желчь подкатила ей к горлу, кровью. И там были фотографии.

Кэм сжал ее руки. - Что за фотографии?

- Девушки. Две молодые девушки. Одна темноволосая, другая - блондинка. Раздетые и связанные, там на матрасе в сарае. Я порвала и сожгла их.

Его желудок налился свинцовой тяжестью. - Ты сожгла фотографии?

- Я должна была. - В ее голосе послышалась истерика. - Я должна была. Я не знала, что еще с ними делать. Это было так отвратительно. Я не могла, чтобы люди узнали, что он приводил сюда женщин и платил им за то, что они позировали для этих грязных снимков.

- Если бы ты снова увидела этих девушек или другие их фотографии, ты бы вспомнила?

- Я не забуду. Я никогда не забуду, как они выглядели.

- Хорошо. Я вызову Бада. Потом ты проводишь меня во двор и покажешь.

- Люди узнают.

- Да. - Он отпустил ее руки, чтобы она могла закрыть ими лицо и выплакаться. - Люди узнают.

- Так что тут у нас, шериф?

- Я еще не знаю. - Кэм взглянул на дом, на пороге которого, ломая руки, стояла его мать. - Ты все принес?

- Как было сказано.

- Давай наденем перчатки и приступим. Натянув тонкие хирургические перчатки, они вошли в сарай. "Она сожгла даже этот чертов матрас", - подумал Кэм, хмуро глядя на железную раму для матраса. В сарае мало что осталось, кроме нескольких инструментов, скопища пыли и разбитых пивных бутылок. Нагнувшись, Кэм стал исследовать внутреннюю поверхность верстака.

- А мы знаем, что ищем? - спросил Бад.

- Я дам тебе знать, когда мы найдем это.

- Ну и воскресный денек выдался, черт побери. - Бад присвистнул сквозь зубы. - У меня вечером свидание с Элис.

- Вот как?

- Я поведу ее в мексиканский ресторанчик, а потом в кино.

- Стараешься изо всех сил?