Обращения к Господу в час нужды и бедствий

О, предвечный всеблагий Боже, Кто в Себе Самом есть круг замкнутый, альфа и омега (Откр. 1, 8), и все сущее; и Кто в проявлениях Своих есть для нас прямая линия[12], Тот, Кто ведет нас от рождения путями нашими до самой смерти, — яви мне милость Твою, дабы, ожидая конца и озирая жизнь мою, помышлял я о милостях Божиих, коих сподобился от начала моих дней; дабы помышляя о милостях Твоих от начала моего бытия в мире сем, когда Ты привил меня стволу Церкви Христовой, и о милости в мире ином, когда впишешь меня в Книгу Жизни, удостоив избрания, дабы мог бы я различать милость Твою, что стоит у истока всякого моего начинания: ибо при всех начинаниях, как и при всяком приближении духовного недуга, что зовется грехом, мог я слышать голос: «Смерть в котле, человек Божий!» (4 Цар. 4, 40), и внять ему, и тем удержаться от падения, к коему я столь жадно, столь вожделенно стремлюсь. «Верный посланник — во исцеление» (Притч. 13, 18), говорит мудрый слуга Твой, Соломон. Голос этот, услышанный на краю недуга, услышанный на краю греха, и есть истинное здоровье. Если б видел я этот свет в должное время, если б слышал голос этот заранее, то «открылся бы, как заря, свет мой, и исцеление мое скоро возросло» (Ис. 58, 8). Избавь же меня, Боже, от этих праздных блужданий; неразумно и опасно дойти до такой чувствительности, такой робости и мнительности, чтобы бояться всякого вожделения, всякого соблазна греховного, ибо сия подозрительность и ревность обернутся лишь беспредельным духовным унынием и неуверенностью в заботе Твоей и попечении Твоем о нас; но дай мне пребывать в уверенности твердой, что Ты обратишься ко мне в начале всякой немощи, всякого искушения и что, если ведаю я голос сей и стремлюсь к Тебе, Ты сохранишь меня от падения или вновь восстановишь меня, коли по природной слабости я паду; сотвори сие, Боже, ради Того, Кто ведает наши немощи, ибо был им причастен и знает тяжесть нашего греха, ибо Он оплатил его ценой великой, — ради Сына, Спасителя нашего, Иисуса Христа, Аминь.

2. Actio laesa Обездвиженность

Медитация II

Небеса не менее постоянны оттого, что они непрерывно пребывают в движении, ибо они неизменно движутся одним и тем же путем. Земля не более постоянна оттого, что она неизменно покоится, ибо она непрерывно меняется, ее континенты, острова тают, меняя свои очертания{1}. Так же и человек, благороднейшее из творений земных, тает, как изваяние, будто сотворен не из глины, но из снега. Видим мы — алчность желаний подтачивает его, он тает, снедаемый завистью; он не может устоять перед красотой, что дана в обладание другому; он плавится в огне лихорадки, но не так, как снег на солнце, а так, словно он — кипящий свинец, железо или желтая медь{2}, брошенные в плавильную печь: болезнь не только плавит его, но кальцинирует, сводя тело до атомов, до пепла, когда остаток — не жидкость, а лишь черная окалина{3}. И как же быстро происходит сие! Быстрее, чем ты получишь ответ, быстрее, чем ты сформулируешь сам вопрос; Земля — центр притяжения моего тела, Небо — центр притяжения души; места эти предназначены им от природы; но разве равны душа и тело в своих стремлениях: тело мое падает без принуждения, душа же не восходит без понуждения: восхождение — шаг и мера души моей, но низвержение — мера тела моего: Ангелы, чей дом — Небо, Ангелы, наделенные крыльями, — и те имеют лестницу, дабы восходить на Небо по ступеням (ср.: Быт. 28, 12). Солнце, покрывающее за минуту сотни миль, и звезды Тверди небесной, что вращаются еще быстрее него{4}, — даже они не движутся столь быстро, как тело мое стремится к земле. В то самое мгновение, как чувствую я первый приступ болезни, я сознаю, что побежден; в мгновение ока взор мой затуманивается; вкус пищи становится пресен и пуст; чувство голода исчезает; колени мои подгибаются, и вот уж ноги не держат меня; и сон, который есть образ и подобие смерти, бежит меня, ибо сам Подлинник — Смерть — приближается ко мне, и вот я умираю для жизни. Сказано в проклятии Адаму: в поте лица твоего будешь есть хлеб свой (ср.: Рим. 4, 17); для меня проклятие это умножено стократ: в поте лица добывал я хлеб насущный, утруждаясь на ниве своей, и вот он — мой хлеб; но я обливаюсь потом, от лица до пят, и не ем хлеба, не вкушаю ничего, что поддержало бы меня: о злосчастное разделение рода человеческого, когда у одних нет пищи, а у других — аппетита.

Увещевание II