Обращенные

Похоже, Исузу стала вырастать из своей одежды куда быстрее, чем прежде. Мне кажется, что ее косточки вытягиваются с пугающей быстротой. И еще мне кажется, что мы стали проводить в «JCPermey», в отделе одежды для скороспелок, куда больше времени, чем обычно, покупая то одно, то другое.

Между прочим, «отдел одежды для скороспелок» «отделом одежды для скороспелок» не называется. По крайней мере, официально. В «JCPenney» он называется «Самое то», в «Kmart»[79] — «Большое сердце», в «Marshall Fields»[80] — «Вес пера». В «Сирсах»[81] есть целая линия, она называется «Барби & Кенмор»,[82] а в «Target»[83] эти вещи продаются под девизом «Достигая Звезд».

— Это какого размера, блин? — интересуется скороспелка женского пола, совершающая покупки рядом с нами.

Она кивает в сторону вывески над проходом, в котором мы стоим. «Самое то», — гласит вывеска, которая висит прямо у нас над головами — довольно высоко.

— Мало, блин, по жизни оскорблений, — бормочет скороспелка, тыча пальцем в сторону другой таблички, установленной примерно на уровне ее глаз.

«НЕ ШУМИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА», гласит табличка. Ниже изображен приоткрытый рот с клыками и кисть руки, вероятно, отделенная от тела. Указательный палец прижат к губам, что должно означать: «Ш-ш-ш-ш!»

— Козлы недоеные, блин, фашисты, раздолбай… — продолжает бормотать скороспелка. — О-о, а вот это клево. Какой размер? — она выхватывает у меня из рук блузку; по-моему, эта блузка очень пойдет Исузу.

Я не сопротивляюсь. Я не так глуп. К тому же я вполне уверен, что блузка будет ей велика, поскольку вышеупомянутая леди ростом мне по грудь, в то время как макушка Исузу почти достает мне до подбородка.

— Блин, — сообщает скороспелка, изучив ярлычок, после чего швыряет блузку вместе с вешалкой через плечо — вероятно, с целью уронить и то, и другое на пол.

— Извините, — говорю я, ловя блузку прежде, чем та касается кафельной плитки.

— Да пошел ты, — отвечает скороспелка, обходя меня, чтобы излить свою радость по другую сторону стойки.

Кровать Исузу застлана. Это первый дурной знак.

Возвратившись из своей последней экспедиции в «Пенни» с несколькими сумками новой одежды, я вижу приоткрытую дверь ее спальни и убранную кровать. Исузу никогда не застилает кровать, если я ей не напоминаю. И я никогда ей не напоминаю, потому что сам тоже не заправляю постель. Последний раз, когда она заправляла кровать, имел место как раз перед нашей поездкой в Фэрбенкс — даже до того, как она узнала, что эта поездка намечается. Я обнаружил ее в ванной с сумкой, полной всевозможного барахла, которую она запихивала в открытое окно. Она собрала все, что могла вытащить из своего гардероба, со своих полок, из буфетов в кухне, где я держу ее человеческую пищу. Она планировала сбежать под покровом дня, пока я сплю. Но закат застал ее с сумкой, застрявшей на полпути к окну ванной.

— Эй, мисс Трупер, — окликнул я ее. — Собрались на каникулы?

В то время я был больше удивлен, чем встревожен — от злости из-за того, каким серьезным было ее личико. На сей раз оно выглядит не менее серьезным; она выходит из кухни, в одной руке хлебный нож, благодаря которому состоялось наше знакомство, в другой — бутылка-четвертинка из-под «Экстрим-бальзама», наполненная бензином. На плече висит моток удлинительного шнура длиной несколько ярдов. Она нацепила на себя все черные вещи, которые у нее есть, и намазала лицо черным гуталином.

— Так сегодня концерт негритянской песни? — говорю я. — А я не знал.

— Очень смешно, папа, — отвечает она и сухо добавляет. — Ха-ха-ха.

— Как я понимаю, ты что-то задумала. Можно мне…

— Я хочу их найти, — перебивает она.

— Кого?

— Их.

— Их?!

До меня все еще не доходит.

— Ты не подержишь? — тихо спрашивает она, вручая мне хлебный нож, и направляется в двери, в то время как я стою где стоял, любуясь собственным отражением в лезвии ножа.

Длина лезвия — примерно один фут, с одной стороны зазубрины.

— Ключ? — она протягивая мне руку.

И тут мне становится ясно. Они. Убийцы Клариссы. Она собирается найти и убить убийц своей матери — с помощью этого ножа, с помощью бензина, или, может быть, просто связать их удлинителем и оставить на улице, чтобы солнце само убило их. Она стала старше, выше и сильнее, чем была, когда попыталась провернуть это со мной и потерпела неудачу, но мне эти перспективы все еще не внушают оптимизма. Немного везения плюс физическая сила, скажем, О. Дж. Симпсона — и она, пожалуй, сможет отправить одного из них в могилу раньше срока. Я имею в виду, намного раньше.

Я решаю подойти к вопросу с другой стороны. Когда имеете дело с двенадцатилетним ребенком, вооруженным бутылкой с бензином и, по-видимому, спичками, лучше относиться к нему так же серьезно, как он относится к себе.

— Как ты собираешься их найти? — спрашиваю я.

Она бросает мне вчерашний номер «Detroit Free Press».[84] Лицо одного местного бизнесмена, удостоившегося какой-то там чести, обведено кружком. Шишка. Важная шишка.

Вот дерьмо.

— Ключ, — повторяет она, протягивая руку.