Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава - 2 (СИ)

— В тот момент я был драконом, — напомнил он, туго, но бережно затягивая вязки на моей спине. — Она рассказала Бриджу, а Черная звезда услышала и через Сумеречный мир добралась до гнезда изумрудных первой. Как раз вовремя — я уже обернулся и шел ломать хребет Вайцеку. Звезда меня нашла, обо всем рассказала, и мы решили разделиться.

В том, что изумрудные сопротивлялись, я не сомневалась. Окровавленные тела до сих пор перед моими глазами и развидеть их уже не получится.

— Ты же рисковал жизнью!

— Поверь, родная, в тот момент жизнью рисковали все, кто вставал на моем пути. Тюремщики оказались сообразительными, открыли камеру и смылись с глаз. Но тогда я понял, что уничтожить Д'Острафа сразу не получится.

Закончив с корсетом, Рейнхарт взялся за щетку и бережно коснулся моих волос. Завораживающее зрелище — обнаженный мужчина делает тебе прическу. От его ладоней повеяло жаром и волосы постепенно высыхали.

— Потом я нашел тебя, а дальше…

— Дальше было заклинание глубокого сна! — сказала с укоризной.

— Не без этого, — ничуть не смутился владыка. — Но некоторые события тебе знать не обязательно. Главное, твоя мама и подруга в безопасности.

И вскоре я в этом убедилась. Меня пустили в комнату, когда маму уже заперли в клетке. Жозефина сразу бросилась ко мне с извинениями, но мне не в чем ее винить. Я обняла подругу и заверила, что мы поговорим позже, потому что не могла отвести взгляда от женщины за решеткой. Она сидела на табуретке в камере и смотрела на меня безжизненными глазами, что-то бурчала себе под нос и раскачивалась взад-вперед. Бледная и худая настолько, что больше напоминала скелет. Платье висело на ней как на вешалке, волосы торчали в разные стороны, а руки были покрыты синяками.

— Мама, — голос сломался, а сердце сразу поняло — это она.

Женщина вздрогнула и замерла, а в следующий миг раздался визг и всех, кроме меня, разметало по комнате. Зачарованная клетка не выдержала сильнейшей ментальной атаки, не помогли даже блокираторы.

Я не шелохнулась, вовремя выставив перед собой ментальный щит. Какая-то часть меня за мгновние до атаки поняла, что она случится.

— Откройте клетку.

— Ариана, это небезопасно, — произнесла Жози. — Она связана с моим отцом, и обезумела. Она навредит тебе.

Ментальная атака повторилась, но на этот раз я успела укрыть щитом всех.

— Она напугана. Думает, мы причиним ей боль. Рейнхарт!

— Милая, я не могу рисковать тобой.

— Пожалуйста, — протянула умоляюще, но владыка драконов был непреклонен.

— Это опасно, Ариана.

— Пожалуйста, открой клетку, — прошептала сквозь слезы, укрывая всех от третьей атаки.

Мать вскочила на ноги и, несмотря на худощавость, проявила недюжую силу. Она вцепилась в прутья, вспыхнувшие ледяной магией и, несмотря на боль, остервенело дергала их, обжигая ладони до крови.

— Откройте эту долбанную клетку!!! — закричала, сама хватаясь за прутья, и обжигаясь защитной магией. Смотреть на ее страдания — невыносимо!

Ариана

Зазвенели ключи, щелкнул замок, и дверца, поскрипывая, отошла в сторону. Мама затихла, глядя на нас безумными глазами.

— Прошу, оставьте нас наедине.

Все вышли, да что там — сбежали! Но Рейнхарт даже не шелохнулся. Обняв мое лицо ладонями, он произнес:

— Я люблю тебя, и доверяю тебе. Но не оставлю одну, даже не проси. Я не повторю ошибки прошлого, Ариана. К тому же…

Он поднял браслет и, словно в напоминание, вспыхнула едва различимым голубым сиянием магическая цепь.

— Тогда постой здесь и не вмешивайся, хорошо?

Дракон кивнул и занял кресло возле окна. Я не обманывалась его расслабленной позой. В любой момент он играючи сорвется с места, чтобы защитить меня, и мысль об этом придавала уверенности.

Я обошла клетку и остановилась у открытой двери. Мама, как загнанная в угол мышь, смотрела на меня затравленно и со злобой. На ее груди сверкал изумрудный медальон, похожий на тот, что висел на моей груди, только без бриллиантового ободка.

— Что с ней стало? — я стояла и старалась не шевелиться, позволяя маме привыкнуть к моему присутствию, показывая, что я не враг и не обижу ее.

— Когда дракон привязывает к себе женщину через сердце, он связывает ее волю, ломает ее сознание, особенно, если женщина изначально возражала. Желание служить своему господину, быть с ним, продолжить его род становится непреодолимым, превращается в навязчивую идею, смысл жизни. То, что ты видишь, случается с женщинами, от которых отказался дракон, привязавший ее к себе.

Я смотрела на маму с ужасом, понимая, что умею ненавидеть. Какой участи я желала арду Д'Острафу — не передать словами.

— И я могла стать такой же? — прошептала с ужасом.

— Я бы этого не допустил, — уверенно произнес Рейн.

Мама ходила в клетке из угла в угол и смотрела на меня побитой собакой. Мне хотелось кинуться к ней и сжать в объятиях, но я понимала — рано. Смотрела на нее, роняла безмолвные слезы и ждала, пока она привыкнет.

Как я могла поверить, что та женщина — моя мать? Холодная, жестокая, ненастоящая. Я успокоилась, наверное, и сама хотела верить, что моя мама не страдала все эти годы, а сделала выбор и нашла любимого, как я. Идиотка…