Обратимость

– Ничего страшного. Я вижу тебе лучше. Сейчас все пройдет. Итак, что тебя привело сюда да еще таким вот образом?

– Я хотела поговорить. Возможно, это звучит глупо, но сейчас все объясню.

Силы вернулись ко мне так быстро, словно ничего и не случалось, мысли работали исправно и четко. Мое нездоровье имело совершенно удивительную природу и оказалось полной неожиданностью для меня.

– Понимаю, что поступила крайне дерзко по отношению к вам, явившись сюда вот так, тайком и без приглашения, но у меня не было другого выбора, и иначе я не могла. Надеюсь, больше мне так делать не придется, – поспешно отозвалась я, переводя свои мысли в деловое русло. – Понимаю, что мы, люди, в том числе и я, вам жутко надоедаем, вторгаясь в вашу жизнь, но все же прошу выслушать. Баррон едва ли что рассказывает мне, и при этом он всецело рассчитывает на меня. Мне приходится до всего додумываться самой, это трудновато, и поэтому рискну просить помощи у вас. У меня есть некоторые вопросы, ни к чему не обязывающие. Если бы вы ответили на них, вы бы сильно облегчили мне жизнь.

Керран смотрел с полуусмешкой. Наверное, выглядела я глупо, особенно прося его ответить на вопросы неизвестно с какой целью.

– Послушайте, я прекрасно понимаю, что вы ненавидите нас и в общем-то ничего нам не должны. В том только наша вина. Я понимаю, что помощь от нас вам также не требуется, тем более что вы рассматриваете нас только как жертву. Или, скорее, как мошкару, которая мало того что хрупкая, так еще и живет несколько дней и которую, если жужжит около, тут же хочется, не задумываясь, прихлопнуть. Еще не понимаю, зачем тогда вы общаетесь с нами и подпускаете к себе. Не понимаю, почему вы не можете подчинить нас себе, своей воле, учитывая, что вы гораздо сильнее. Вместо этого вы вынуждены помогать нам и принимать нашу помощь. Если я не права, вы можете выгнать меня прямо сейчас, если права, тогда прошу объясните, почему все так происходит.

Керран кинул на меня заинтересованный взгляд. Сейчас он стоял возле окна, ярко освещенный солнцем, и, совершенно спокойно подставив свое лицо солнечному свету, смотрел куда-то перед собой, пока я говорила. Бледная кожа с еле заметным неравномерным оттенком синевы совершенно его не портила, но даже делала образ более утонченным, словно высеченным из мрамора с нежными голубыми прожилками. Однако болезненность ощущалась во всей его внешности, видимо, принимаемые им пустышки давали о себе знать. Я тут же вспомнила Петру, после того как ей влили бог знает сколько литров крови. Она была румяна и свежа, как пирожок. Наверное, до сих пор вспоминает этот чудесный миг, несмотря на то, что в тот момент ее просто спасали от смерти. Когда-нибудь я узнаю, что же все-таки произошло.

– Ты, я вижу, чуткая. Баррон не зря рассчитывает, что ты сама понаблюдаешь и сделаешь свои выводы.

– Но мне не с чего их делать. Поэтому я и пришла.

– В общих чертах ты права. Выходит, что я не могу тебя прогнать. Все слишком сложно, чтобы вот так взять и объяснить. Даже относительно сказанного тобою минуту назад. Мы вынуждены принимать от вас помощь, верно. Мало кому здесь это нравится…

– Прошу прощения, но мне кажется, здесь это никому не нравится, – прямо ответила я, смотря в упор на Керрана, который стоял как всегда неизменно спокойный и задумчивый, однако замеченное мною с самого начала напряжение все еще держало его. Теперь, приглядевшись к нему получше, я уже поняла, что такая реакция только из-за меня. Наверное, моя персона мало ему знакомая не располагала к близкому общению.

– Можно и так сказать. Времена сейчас другие, мы не можем не принимать помощь от вас. Это раньше нас все боялись, сейчас все иначе.

– Я не верю, что у вас нет сил самим решить ваши проблемы.

Он внимательно взглянул на меня и ответил:

– Вы так любезно предлагаете нам помощь, что мы не можем не принять ее.

Я застыла, пытаясь понять, шутит ли он или говорит серьезно.

– При этом не ошибусь, если повторю, что мы для вас лишь жертва и вы ненавидите нас и даже могу сказать почему.

– Это необязательно. Есть вампиры, которые нормально относятся к людям. Конечно, в нас живет инстинкт животного, это неизбежно. Но, повторюсь, сейчас другое время, и одичание здесь неуместно. Я никогда не позволю им опуститься до уровня животных, руководствоваться только лишь инстинктами.

– Значит, вы не можете таким образом подчинить нас себе? Или, точнее, не хотите? Тогда люди подчинят вас своей воле, иначе никак. Но для вас это будет равносильно смерти. Есть ли выбор?

– А ты что, согласилась бы умереть? Или, может быть, стать тварью?

– Я не боюсь смерти, – последовал мой уверенный ответ.

Он оторвал взгляд от окна, на его лице как раз гуляла легкая кривая улыбка. Он повернулся, и она тут же исчезла. Видимо, мой серьезный вид убедил его в правдивости моих слов. Он помрачнел и отвернулся.