Обратимость

– Нет, у тебя еще не совсем здоровый вид. Кому, как не мне, уметь точно определять, сколько крови в тебе циркулирует, – в голосе вампира прозвучало легкое ехидство, – к тому же тени под глазами тоже присутствуют, прошу прощения за подробности. Обычно я делаю только комплименты.

Замявшись, я состроила гримасу и опустила голову вниз, предпочтя не обсуждать мою внешность.

– Как она только не превратила меня в вампира…

– Все, что она могла сделать в ее состоянии, это убить тебя, – мрачно ответил он.

– Можно вопрос?

– Давай.

– Что у вас в клане делает ребенок? – осторожно осведомилась я. – Если это не тайна, конечно.

Керран сдвинул брови и бросил мне:

– Просто девушки клана подумали, что присутствие ребенка скрасило бы нашу серую жизнь.

Я открыла рот, чтобы уточнить еще один момент на эту тему, но он прервал меня.

– Хватит вопросов, – и подойдя ко мне, взял за руку и спросил, – можно?

Я кивнула, тут же почувствовав на своем оголенном запястье его пальцы, осторожные и еле ощутимые, настолько он, как мне казалось, старался не касаться кожи. Даже от такого жеста по телу прошли мурашки, из-за чего рука немного дрогнула. Он посмотрел на две ранки от клыков, проведя по ним осторожно пальцем и… снова новая волна мурашек. Моя концентрация кажется дала сильный сбой в этот момент. Замерев, устремила на него остановившийся взгляд и заметила, что он на мгновение прикрыл глаза. Мне же никак не удавалось унять бешено колотящееся сердце, и казалось, что он чувствовал его удары даже на расстоянии. Краска хлынула к щекам.

Я задержала дыхание.

– Я чувствую, как пульсирует кровь на этом месте… из-за ранения.

Он немного сдвинул брови, будто стараясь почувствовать что-то. Но тут же открыл глаза и убрал свою руку, отступив в сторону и совершенно изменив тон голоса, спросил:

– У тебя что-то есть ко мне, я полагаю?

Вопрос его вывел меня из оцепенения. Пришлось срочно перестроиться и нормализовать учащенный сердечный ритм, избавиться от предательского румянца, в общем, взять себя в руки.

– Да, Баррон передал письмо тебе. Он просил прочесть его.

Керран взял конверт и направился к столу, бросив вскользь:

– Он ожидает от меня ответ?

– Не знаю, он не говорил мне ничего. Наверное, это будет видно из письма.

– Ладно, прочту его сейчас. Посиди пока на диване.

Он уселся в большое старинное кресло и принялся распечатывать конверт.

– С Изольдой и Петрой ведь все в порядке? – рискнула я.

Он поднял на меня глаза и ответил:

– А в чем дело? Почему тебя это интересует?

– Ну хотелось быть уверенной, что никто не пострадал по моей вине. Хотелось бы успокоиться на этот счет…

– Ты можешь быть спокойна, если тебя это интересует, – отрезал он и погрузил взгляд в письмо. Мне ничего не оставалось, как замолчать и покорно ждать.

Не знаю, что там настрочил Баррон, но Каэлан читал очень долго, хмурясь время от времени. Я, почти потеряв чувство тактичности, не сводила с него глаз, не беспокоясь о том, что с моей стороны это невежливо и просто неприятно.

Я наблюдала за его лицом. Оно всегда несло в себе печать непоколебимой сдержанности и, если угодно, спокойствия. Даже в минуты злости он все равно сохранял присутствие духа, и благородство его совершенно не меняло своих ярких красок. Скорее всего, оно текло в его венах, и ничто не могло искоренить или пошатнуть его. С первой же встречи я заметила так же и грусть, глубокую и всепоглощающую. Сейчас можно было бы переименовать ее в меланхоличность и чувствительность. Его грусть настолько въедалась в воображение, что остаться к ней равнодушным не представлялось возможным. Я давно смотрела сквозь нее, пытаясь понять, имеет ли она причины или это часть его натуры. Этот вопрос мучил меня с того самого дня, как я увидела его.

– В твоей внешности сквозит такая меланхоличная грусть… – вырвалось у меня, – ее видно даже невооруженным глазом. Откуда она?

Голос мой прозвучал неуверенно и тихо. Керран неожиданно резко поднял глаза, скользнув, казалось, сквозь мою душу, и опустил их.

– Не знаю, – выдохнул он, на удивление мне, так как можно было подумать, что он снова увильнет как-нибудь от ответа, – может быть, это усталость.

– Усталость? В связи с чем?

Он замялся. Опять я лезла не в свое дело, но все же…

– Прошу учесть, что я не поверю в небылицы… Скажи как есть.

Мой прямой взор устремился к нему.

– Я устал нести этот крест. Кажется, уже упоминал об этом в нашей беседе.

– Ну а как же поддержка, забота… Для чего у каждого есть родные и близкие, друзья в конце концов. Разве у тебя нет тех, кто смог бы разделить с тобой твои трудности и проблемы?

Кажется, он еле заметно усмехнулся, головы он не поднимал, устало глядя на письмо.

– К чему эта беседа? Что ты хочешь узнать?

Теперь он смотрел на меня, а я, смутившись, опустила глаза.

– Не хочу, чтобы ты был одинок. Боюсь, ты притягиваешь одиночество, как магнит. Так нельзя.

Прекрасный вампир неслышно поднялся. Лишь пара мягких шагов уже возле меня дали понять, что он стоит напротив, совсем рядом. Подняв голову и убедившись в этом, я смутилась еще больше, наверное, покраснев.