Обратимость

Он метнул на меня острый взгляд, быстро поднялся со стула и подошел к окну.

– Я запрещаю тебе отдавать свою кровь, – проговорил он, взвешивая каждое слово, желая донести смысл до моего упрямого сознания, – мы не стоим и капли этой драгоценности.

– А если будет безвыходная ситуация? – перебила я.

– Я запрещаю, слышишь! – прогремел он, резко обернувшись. Мне показалось, что в его внешности и голосе есть что-то еще, чего он пытается утаить или не договаривает. Сквозь толстый слой его фраз просвечивал еще один, не менее весомый смысл всех его запретов.

– Если ты хочешь быть полезной, то ты избрала неправильную дорогу. Не надо стремиться к тому, что ложно. К тому же нам не нужна помощь человека, мы ясно даем понять это.

– В таком случае надобность во мне отпадает и в Барроне тоже… Мы мешаем вам? Мне больно осознавать это и не хочется мириться с таким положением вещей.

Скрепя сердцем выдала я очевидный факт, боясь, что он согласится со мной. Его согласие само собой обесценит наши с Барроном потуги.

Он молчал, причиняя мне этим дополнительную боль.

– Это не совсем так, – отозвался он, не глядя на меня, – людское общество не позволяет нам дичать. Вы с Барроном удивительные люди, я не устаю поражаться вам… – тут он замолчал, но спустя мгновение продолжил, – ты очень чуткая и внимательная, мне порой кажется, что ты видишь меня насквозь. Никогда раньше не испытывал такого влияния со стороны человека. Мне вполне достаточно твоего присутствия и не нужно геройствовать. Баррон искренний и надежный. Приятно иметь дурга, который всегда готов помочь и при этом не лезет в частную жизнь… Во всяком случае мне приятно считать его своим другом.

– Но я хочу быть полезной не только тебе, но и остальным. Мне не хочется ловить на себе косые злобные взгляды. Что тогда я делаю на вашей сокровенной, как ты говоришь, территории, если от меня никакой пользы?

– Ты не завоюешь их привязанность с помощью крови! – голос его снова превратился в лед, – я не позволю тебе потерять даже каплю ради них! Чтобы ты не делала, я в любом случае все узнаю, учти. Если ты ослушаешься меня… – тут он снова запнулся и произнес глухим могильным голосом, – мне придется прервать существование того, кто осмелиться забрать человеческую жизнь.

Я вздрогнула не веря своим ушам. Неужели он смог бы так поступить? Образ Керрана совершенно не вязался с жестокостью или убийством. Для меня он имел настолько идеальную огранку, что представить в ней изъяны просто не позволяло воображение. Тут же вспомнилось иссохшее тело Петры и искренние страхи других вампиров, их частые предостережения. Они действительно боялись его.

– Так значит, – опешив, пробубнила я, вглядываясь в его профиль до рези в глазах, – это ты чуть не убил Петру? Тогда вот какое “наказание” ожидает их? Это правда?

– Да. Этот способ единственно действенный, чтобы отбить у них охоту преследовать людей. Наказание жестоко, но они его вполне заслуживают. Отнятие жизни должно караться смертью.

К горлу привалил огромный ком, мешая дышать и вообще произнести хоть слово. Верить в такую жестокость Керрана очень не хотелось.

– Но, но ведь… это же слишком! Они подчиняются тебе, ты ими раскидываешься, как мусором! Неудивительно, что они недовольны тобой! Каэлан, ты идешь к пропасти с завязанными глазами.

– Мне нечего терять, мой путь уже давно избран. Я действую так, как диктуют мои убеждения. И не считаю свои действия несправедливыми. С моей стороны они никогда не терпели принуждения, они сами идут за мной. Их право отвернуться от меня.

В голосе его звучала грусть, из-за чего мое сердце болезненно сжалось. Меня поражала его обреченная покорность неизвестно чему. Он прилежно склонил голову перед тем, с чем имел силы бороться и подчинить себе. Но он не то ли не хотел, не то ли устал, не то существовала другая причина. Все эти обстоятельства возмущали до глубины души, но положение мое было таково, что приходилось молчать.

– Тебя это не касается, не забивай голову. Подумай лучше над своим поведением, чтобы впредь не создавать проблем никому. Я хочу видеть тебя живой и здоровой. Это ведь не так уж сложно, правда?

Он вернулся на свое место и сел. Я откинулась на подушку, почувствовав, что его гнев уже иссяк и все снова обошлось. Сколько раз, интересно, мне будут сходить с рук безрассудства? Хотя и перспектива страданий по моей вине других тоже не утраивала. Сердце дрогнуло, когда я посмотрела на него. И тут же пришли мысли, в которые я жутко хотела его посвятить, но не решалась.

Несколько мучительных минут прошли в раздумьях.

– Каэлан, – позвала я, испугавшись вдруг своей инициативы. Он взглянул на меня. – Кому бы я с удовольствием отдала свою кровь, хоть всю, так это тебе. Я была бы счастлива даже…

– Ты что глупости говоришь?! – он отпрянул от меня, словно во мне сидела чума. – Снова за свое?

– Я серьезно говорю.

Мой проникновенный взгляд, которого он явно испугался, подействовал на него, как ушат холодной воды. Вскочив со стула и отвернувшись, он поспешно проговорил:

– Тебе надо отдохнуть. Кажется, у тебя началась мания самопожертвования.