Обратная ночь

   Лизочка вскочила с дивана и побежала в свою комнату. Диана направилась следом. Как только дверь за ней закрылась, послышались приглушённые крики. Я стоял на месте и не мог пошевелиться, никак не желая верить в то, что всё кончено. Моя семья - то, что всегда казалось мне нерушимым, - развалилась.

   Диана вытащила большой чемодан в коридор, ещё раз бегло осмотрела комнаты в поисках забытых вещей, стараясь не смотреть на меня, и вернулась в коридор.

   - Вот так и уйдёшь?

   Диана не ответила.

   - Что ты намерена делать?

   Она посмотрела на меня, вздохнула и села на чемодан.

   - Неужели у нас всё так и закончится? Неужели это всё?

   Диана смотрела на пол стеклянными глазами и не двигалась. Все негативные эмоции были выплеснуты. Она закрыла лицо руками и зарыдала.

   - Мамочка, - крикнула Лизочка, бросаясь к матери, обняла её и тоже зарыдала.

   Я подошёл к ним, опустился на колени и обнял. Тишину нарушали лишь тихие всхлипывания.

   - Я не отпущу вас, я ни за что никогда вас не отпущу, так и знайте!

   Тишину разбил неожиданный звонок в дверь.

   - Открою, - прошептал я.

   Диана успокоилась, лишь покрасневшие глаза выдавали пережитое. Лизочка продолжала всхлипывать и держаться за мать.

   За дверью я никого не обнаружил и в первое мгновение подумал, что это балуются соседские мальчишки, но тут мой взгляд опустился и я увидел под ногами грязную, но ещё целую, столь ненавистную посылку. Голубая картонная коробка с одной стороны была помята, а один из углов - вогнут. С тихим стоном я поднял посылку, положил её на тумбочку и открыл.

   - Куда теперь? - тихо спросила Диана.

   Я вздрогнул: неужели останется? На душе стало чуточку теплее.

   - Тюмень...

   - Каждый раз новый город, хоть разнообразие какое-то.

   Вынимая вещи из посылки, я обнаружил на дне очередную пластиковую карточку: осталось "30 %".

   Я очнулся на заднем сидении внедорожника с мокрым от слёз лицом. А ведь Диана отчасти права: я всегда служил другим, был марионеткой: то Денису, то Тени. А сам, сам-то что сделал? Только убегал. Чувство стыда и ненависть по отношению к себе смешались. Стиснув зубы так сильно, что они затрещали, я посмотрел на себя, на свои руки.

   - Ты за всё мне заплатишь, - заорал я, - за всё! Я ненавижу тебя, я найду тебя и убью. Ты заплатишь мне за то, что отнял их у меня. Денис, слышишь меня?

   Хотелось разнести всё вокруг. Пусть он ответит за боль, ответит за страдания. Я найду его, чего бы это мне не стоило.

   В глубине подсознания я ещё пытался оправдать свою слабость, что ничего не смог поделать с вампирами, пока они нас преследовали, но чувство стыда за беспомощность, за то, что довёл жену до такого отчаянного состояния, за то, что кричал на неё, не проходило. Уж кто-кто, а я не имел права проявлять слабость, как глава семьи, как человек, который посмел взвалить на себя такую ношу. Диана должна была ощущать себя, как за каменной стеной, но, между тем, стоило нам столкнуться с серьёзной проблемой, как эта стена рассыпалась. Как же так?! Я должен был остановить её, умолять остаться и уж никак не кричать. Ей - можно, мне - нельзя. Ведь я сам сделал такой выбор, сам взвалил ответственность.

   Достав из бардачка серебряный кинжал, я вышел из машины и тут же увяз ногами в размытой дождём земле. Ещё оставался пистолет, но вся обойма ушла на побоище в логове Князя, так что проку от него не было. Сунув кинжал за пояс, я закрыл машину. В моей душе всё будто бы кипело. Одно я знал наверняка - не смогу сидеть на месте, надо двигаться, чтобы не оставаться наедине с горем, чтобы осознание собственной слабости не изъело меня, как серебряная пыль.

   Оставив машину, я отправился искать посёлок Ясно Солнышко, или как его там, спрятавшийся в лесу. Ноги вязли в грязи, дождь, который, как мне казалось, утих, вновь занялся с новой силой. Борьба с вампирами и поиск Дениса помогали чуточку унять душевные страдания, но сейчас стало особенно паршиво. И дело тут вовсе не в погоде, а в мысли, что Диана, возможно, жалела о том, что выбрала меня. А осталась в тот день, когда собралась уйти, только от безысходности, когда уже поздно было что-то менять. Кто знает, может, она уже и не любила меня?! Какой ужас...

   Опять вспомнился этот треклятый мальчишка. Почему он так испугался, когда я сказал, что хочу вспомнить всё? Что такого хранила моя память? А вдруг в моём прошлом есть эпизод, когда Диана явно говорит, что ненавидит меня, что осталась со мной только из-за ребёнка. Причём говорит мне это не в порыве гнева, а так, спокойно и уверенно.