Обратная сила. Том 3. 1983–1997

Они застряли прямо напротив большого книжного магазина, и Евгений Степанович увлеченно рассматривал выставленные в витрине книги, не забывая, однако, поглядывать на проезжую часть, чтобы успеть разбудить водителя, если транспортный поток вдруг оживет. Когда рядом раздался незнакомый мужской голос, Муромов даже не сразу сообразил, что слышит русскую речь — грамматически безупречно правильные фразы произносились с сильным акцентом и с чужеземной интонацией.

— Извините, я не говорю по-английски, — пробормотал он, не оборачиваясь.

— А разве я говорю с вами не по-русски? — удивленно возразил голос.

Только теперь Муромов повернул голову, чтобы увидеть собеседника. Перед ним стоял мужчина, возраст которого Евгений Степанович затруднился бы определить. Вроде ровесник… Но волосы густые, как у молодого человека. Сам-то Муромов начал лысеть уже в тридцать. Кожа гладкая, но вокруг глаз множество морщинок. Да и одет как-то несерьезно: джинсы, футболка, сумка на длинном ремне.

— Простите, я не расслышал, что вы сказали, — смущенно проговорил экспедитор.

— Так увлеклись? Какая же книга вас так заинтересовала?

Теперь Муромов гораздо лучше различал слова, произносимые с сильно смягченными согласными. Он ткнул пальцем в лежащий за стеклом богато иллюстрированный том.

— О, вы знаток истории?

— Да какой там знаток! — Евгений Степанович махнул рукой и улыбнулся. — Так, балуюсь.

И зачем-то пояснил:

— Вообще-то я экспедитор, живу в Смоленске, в Москву за товаром приезжаю. Вон моя машина стоит. Водитель отдыхает, а я вот вышел книги посмотреть.

Он рад был скоротать ожидание беседой, а иностранец, судя по всему, никуда не торопился и начал с видимым интересом задавать вопросы. Евгений Степанович глазом моргнуть не успел, как оказалось, что он выложил перед незнакомцем всю свою жизнь, как на ладони. То и дело он увлекался, забывая, что разговаривает отнюдь не с соотечественником, потом внезапно спохватывался и принимался разъяснять понятные каждому русскоговорящему речевые обороты и идиомы, но иностранец каждый раз только улыбался и кивал:

— Я понял, я вас отлично понял.

— Откуда вы так хорошо знаете русский язык? — удивился Муромов.

— Я учил его практически с самого рождения. Моя бабушка была из России, она учила своему родному языку всех своих детей и внуков.

Они проговорили битых полтора часа, пока «Скорая» увезла пострадавших, а поврежденные машины наконец эвакуировали.

— Я обязательно приеду в Смоленск, — сказал на прощание иностранец. — Это старинный город, там есть что посмотреть.

— Приезжайте! — горячо поддержал его Муромов. — Вот вам моя визитка, позвоните мне, когда приедете. Я вам все покажу и расскажу лучше любого экскурсовода.

Встреча показалась ему забавной, даже приятной, но в то, что этот американец приедет в Смоленск, Евгений Степанович не верил. Каково же было его изумление, когда через три дня новый знакомый, представившийся Эдди Фаррелом, позвонил ему вечером домой.

— Я в Смоленске, — заявил Фаррел. — Ваше предложение остается в силе?

Муромов попросил у работодателя три дня за свой счет и с упоением отдался любимому занятию, показывая гостю город и рассказывая об истории родного края. На третий день Фаррел пригласил Евгения Степановича отобедать в самом дорогом ресторане.

— У меня к вам деловое предложение, — начал он, когда с закусками было покончено и ждали основное блюдо.

Суть предложения состояла в том, чтобы поехать в Зауралье, в Оренбургскую область. От такого странного начала Муромов опешил.

— Насовсем? Что я буду там делать?

— А что захотите, — широко улыбнулся Эдди. — Для меня важно, чтобы было найдено одно захоронение и на его месте воздвигнут монумент в память о медиках, погибших при борьбе с эпидемиями и опасными болезнями. Я богатый человек, Евгений. Очень богатый. Я спонсирую всю работу от первого до последнего цента. Для меня важно, чтобы памятник был построен и чтобы имя медсестры Ольги Орловой было увековечено. Сколько это будет стоить — меня не волнует. Но я сам не могу заниматься данным проектом, и мне нужен человек, которому я могу это поручить и которому могу доверять. Мне кажется, вы — как раз такой человек.

— Но почему именно я?

— Не знаю. — Улыбка Эдди стала еще шире. — Мне кажется, это задача вам по плечу. Вы хороший опытный организатор, вы умеете находить общий язык с самыми разными людьми, и вы любите историю. Для меня этого достаточно. Простите, если я нарушаю ваши личные границы, но позволю себе высказать предположение, что вы живете не своей жизнью и занимаетесь не своим делом. Ваша настоящая любовь — история, конкретнее — краеведение, и я даю вам возможность этим заняться.

— Вы знаете меня так мало, — усомнился Муромов, сердце которого уже бухало в груди от неожиданно открывшейся перспективы. — Как вы можете быть во мне уверены?