Обратная сила. Том 3. 1983–1997

Супруги были настойчивыми, а азарт испытать себя в новом деле еще не угас, и Вера рискнула. В конце концов, удавалось же ей сорок лет назад объяснять все эти правила туповатой подружке Катерине! Может быть, и сейчас получится.

И у нее получилось. Конечно, не сразу и не без усилий. Но получилось. Порой у Веры опускались руки, и ужасно хотелось поддаться соблазну закрыть дверь за учеником, позвонить его родителям, извиниться, признать собственное бессилие и больше никогда не видеть мальчика. И тогда в ней просыпалась та маленькая девочка, которая шла, шатаясь от голода и умирая от страха, и в которой жила только одна мысль: «Я должна дойти». Вере становилось стыдно за желание отступиться. Если уж она ребенком смогла сделать невозможное, то неужели сейчас даст слабину?

В общем-то, родители паренька сильно преувеличивали, говоря, что он делает пять ошибок в слове из четырех букв. Орфографических ошибок у него было не так уж много, а настоящей бедой стал синтаксис. Принципа расстановки знаков препинания мальчишка усвоить никак не мог, что и стало камнем преткновения. Из-за огромного количества учительских исправлений в знаках препинания оценки по русскому языку никогда не поднимались выше «тройки», а ведь впереди маячили выпускные экзамены и поступление в институт. К счастью, школа, в которой учился парень, уже перешла на одиннадцатилетнее обучение, и Вера, занимаясь с десятиклассником, понимала, что в крайнем случае у нее в запасе еще целый год. Хотя еще год борьбы с запятыми, скобками и тире она, наверное, не выдержит…

Сконцентрированная на «здесь и сейчас», Вера Леонидовна Верещагина обладала весьма слабой способностью охватывать ситуацию всю целиком в ее развитии, поэтому сердилась на себя, когда не могла добиться от ученика понимания конкретного правила, не замечая явных признаков прогресса: в применении тех правил, которые ей все-таки удалось объяснить, парень ошибок больше не допускал, и количество сделанных учителем исправлений постепенно и неуклонно уменьшалось. Неудача на каждом конкретном уроке воспринималась ею как катастрофа, без учета прошлых стабильных успехов. Она была немало озадачена, когда в конце учебного года родители мальчика пришли к ней с горячей благодарностью, огромным букетом цветов и роскошной подарочной коробкой конфет — с самого начала Вера предупредила их, что ни о каких деньгах и речи быть не может. Нарушать закон, получая вознаграждение за частные уроки, она не станет ни за что.

Но еще больше ее удивило, что рядом с родителями ученика на пороге ее квартиры стояла женщина лет тридцати пяти — сорока, которую представили как учителя русского языка и литературы. Женщина выглядела одновременно смущенной и решительной.

— Вера Леонидовна, я пришла просить вас, чтобы вы поделились со мной своими секретами, — сказала она. — Дима — мой ученик, я веду этот класс уже три года и была уверена, что мальчик безнадежен. Теперь я вижу, что ошибалась. Как вы это делаете?

Вера растерянно пожала плечами. Как она это делает? Она и сама не знает. И никогда не знала раньше, когда занималась с Катюхой Верещагиной. Объяснения и примеры рождались у нее в голове интуитивно, без всякой системы, без алгоритмов и правил. Они просто появлялись — и все.

Тут же был сервирован чай, подаренная коробка конфет немедленно открыта, и когда домой со службы вернулся генерал Верещагин, вся компания увлеченно обсуждала недостаточность имеющихся в распоряжении школьных учителей дидактических приемов. Гости тут же деликатно покинули их, чтобы Вера могла спокойно накормить мужа ужином. Расстались они если не друзьями, то, по крайней мере, добрыми знакомыми.

— Ну что, Примерка, отмечаешь заслуженный успех? — весело спросил Олег Семенович, разглядывая пышный букет. — Денег не предлагали?

— Пытались, — призналась Вера. — Но я не взяла.

— И умница! Жена замначальника Штаба округа не может подрабатывать частной халтурой, она может только официально работать.

— А если меня еще кто-нибудь попросит помочь? И потом, с Димкой-то мы не закончили, я с ним еще весь одиннадцатый класс буду заниматься, ему нужна твердая «четверка» и на экзаменах, и в аттестате, и на сочинении при поступлении в институт.

— Это, моя любимая Примерка, должно называться «хобби», а не «халтуркой», поняла? Занимайся сколько угодно и с кем угодно, но чтобы ни копейки за это не получала. Я всегда мечтал иметь жену, у которой было бы какое-то хобби, и желательно — не одно, а несколько. Чтобы не зацикливалась на мне и не пилила за опоздания к ужину или за то, что я с тобой в театр не пошел, потому что задержался на службе.

Вера внимательно посмотрела на мужа.

— Я помню. Но все-таки ты удивительный, Алик. Впервые встречаю мужчину, который не стремится быть главным для своей жены.

— Это только несостоявшиеся неудачники хотят быть главными хоть для кого-то, и выбирают для этой цели жену как самый доступный объект. А я — командир, я для своих бойцов должен быть главным, а не для женщины, пусть и самой любимой. Поняла, Примерка?