Обратная сила. Том 3. 1983–1997

В течение нескольких лет после этого разговора Вера с замиранием сердца присматривалась к дочери: не ухудшился ли аппетит, нормально ли она растет, не болеет ли чаще других детей, не меняется ли пигментация кожи, в особенности вокруг глаз, не увеличен ли животик — Зинаида Рафаиловна говорила о таком часто встречающемся симптоме, как значительное увеличение размеров селезенки или печени. Каждый раз, когда Танюшке приходилось сдавать анализ крови, Вера не выходила из кабинета терапевта до тех пор, пока ей не оглашали показатели тромбоцитов и лейкоцитов.

— Что вы так беспокоитесь, мамочка? — недовольно морщилась участковый врач, сменившая Зинаиду Рафаиловну, которая, к сожалению, скончалась примерно через полгода после того разговора.

Вера на вопрос не отвечала, виновато улыбалась и уходила.

Со временем она успокоилась: ни малейших оснований для волнений не было. «Может быть, Танюшка и носитель Гоше, но она совершенно точно не больна», — говорила себе Вера.

Она так хорошо помнила свой ужас и отчаяние, что твердо решила для себя: пусть дочь живет в счастливом неведении. Вера расскажет ей правду только в том случае, если Татьяна соберется выходить замуж за еврейского мальчика. Во всех других случаях вероятность рождения больного ребенка настолько мизерна, что ее можно не учитывать. И незачем отравлять девочке счастье замужества и материнства.

Когда Татьяна начала встречаться с Борей Орловым, Вера Леонидовна вздохнула с облегчением: не просто «хороший мальчик» и «мальчик из хорошей семьи», а еще и русский. Ну что такое «один случай на сто тысяч»? Да даже и «один на сорок тысяч» — все равно полная ерунда!

И вдруг оказалось, что это не ерунда.

Или, может быть, все-таки ерунда, и Алиска действительно просто ребенок с ослабленной иммунной системой? Побольше витаминов, физкультура, движение на свежем воздухе — и малышка выправится?

Пугать дочь и зятя не хотелось, но хотя бы с Орловыми-старшими поговорить нужно, это Вера понимала. Олег Семенович, не говоря ни слова, только кивнул и на следующий день положил на стол билет на поезд. Рядом поставил объемистый пакет с лекарствами, как он выражался, на все случаи жизни. Вера сглотнула готовые брызнуть из глаз слезы благодарности и помчалась в школу милиции утрясать вопрос с отпуском за свой счет по семейным обстоятельствам.

— Может, больничный оформите, Вера Леонидовна? Наверняка ведь можно как-то договориться в поликлинике, — предложили ей. — Все-таки зарплата будет идти, а если по заявлению — тогда без сохранения содержания.

Вера отказалась. «Договариваться» и идти обходными путями она не умела и учиться этому не собиралась.

Семь дней пути прошли, как во сне, дорогу Вера, погруженная в горестные и тревожные мысли, практически не заметила. С вокзала поехала к себе, готовая встретить толстый слой пыли и застоялый душный воздух, и приятно удивилась сияющей чистоте и прохладной свежести: кто-то позаботился о том, чтобы к приезду хозяйки квартира обрела жилой вид. Кто? Наверное, Танюшка или Люсенька, больше некому. Разбирать вещи не стала, бросила раскрытый чемодан посреди комнаты, быстро приняла душ, переоделась и помчалась к детям. Прежде чем разговаривать с Сашей и Люсей, нужно увидеть дочь и внучку.

Татьяна показалась ей совсем не изменившейся, только немного уставшей. Она радостно смеялась, впустив Веру в квартиру, и весело знакомила Алису с бабушкой, приговаривая:

— Бабушка Вера точно такая же бабушка, как бабушка Люся, только живет далеко, поэтому раньше она к нам не приезжала.

Алиса, лежавшая в кроватке и одетая в красивую пижамку, кивнула с серьезным видом:

— Я про тебя все знаю, бабушка Вера. Раньше ты сажала плохих людей в тюрьму, а потом вышла замуж за принца и уехала в далекое королевство, и больше никого никуда не сажаешь.

Говорила малышка чисто и правильно, не картавила и не шепелявила.

Вера расхохоталась:

— Ну, в общем и целом — все верно.

Тревожным цепким взглядом она ощупывала девочку, боясь заметить те признаки, о которых говорила Зинаида Рафаиловна.

— Давай поиграем, — предложила она. — А покажи-ка мне свои глазки! Дай я их рассмотрю как следует.

Девочка с готовностью подставляла личико под свет, льющийся из настенного бра.

— А теперь покажи, какой у тебя животик…

— А теперь давай посмотрим, какая у тебя спинка…

— А теперь давай посмотрим, какая ты большая девочка. Встань в кроватке, пожалуйста.

Пигментных пятен нет, кожа вокруг глаз чистая. Или Вера просто не видит, не понимает? Животик не кажется большим, и рост у девочки вроде бы нормальный. Или все-таки чуть-чуть маловат для трехлетнего ребенка?