Обратная сила. Том 3. 1983–1997

Жизнь семьи превратилась в ежедневный круглосуточный труд, и физический, и душевный. И было совершенно непонятно, закончится ли он когда-нибудь.

Александр Иванович ухаживал за обездвиженной женой старательно и со знанием дела. Кормил, мыл, перестилал постель, менял пеленки, делал массаж, боролся с пролежнями, давал лекарства строго по предписанной схеме. Часами сидел возле Люсеньки, читая вслух или что-то рассказывая.

— Милая, ты не поверишь, но сейчас я чувствую себя намного более на своем месте, чем все прошедшие годы, — говорил он. — Я ведь хотел стать врачом, облегчать страдания, помогать тем, кто болен, а вынужден был стать юристом. Наверное, я был неплохим юристом, я очень старался быть профессиональным, чтобы нормально зарабатывать и обеспечивать вас с Борькой, я не халтурил, работал честно и добросовестно. Даже репутацию какую-то заслужил… Но я не вкладывал душу в свою работу, понимаешь? Я всегда знал, что это не мое, это чужое. Чужая жизнь и чужая профессия. А вот теперь, когда я ухаживаю за тобой, я как будто снова вернулся к себе — настоящему.

Глаза Людмилы Анатольевны наливались слезами, и Александр Иванович заботливо и осторожно промокал их платком или тонкой бумажной салфеткой.

Он рассказывал ей о своем детстве, о родителях, о братьях и сестрах, о школьных товарищах и соседских мальчишках, с которыми дружил. Читал ей детективы, которые в изобилии продавались на книжных лотках возле метро. Обсуждал новости, старательно избегая всего, что могло бы разволновать больную. Никаких разговоров о захвате заложников в Буденновске, об убийстве Влада Листьева или о землетрясении в Нефтегорске. Зато подробный, сдобренный шутками, рассказ о новой моде на татуировки, которые в прежние времена были распространены в основном среди уголовников и моряков. О реконструкции Кремля. О широкомасштабной операции по борьбе с братками. О российско-американском экипаже «Шаттла».

В спальню перенесли телевизор и вместе смотрели «Куклы», фильмы, передачи Раздинского и Вульфа. Александр Иванович сам для себя постановил, что Люсенька ни одной минуты, ни одной секунды не останется в одиночестве. Если нужно было выйти на кухню или в туалет, он продолжал громко разговаривать с женой, чтобы она слышала его голос и знала: она не одна, ее не бросили. Уйти из дома Орлов позволял себе только тогда, когда кто-нибудь приходил, чтобы сменить его. Чаще всего это бывала Вера. Борис навещал мать, когда бывал в Москве. Первые несколько месяцев то и дело забегала Алла, потом ее визиты сделались все реже, а весной 1995 года она смущенно заявила:

— Саша, я уезжаю.

Орлов сперва не понял. Ну, уезжает, и что в этом нового? Она и так постоянно ездит туда-сюда.

— Я насовсем уезжаю. В Турцию, — пояснила Алла. — Выхожу замуж.

— За кого? — опешил он.

— За вдовца с маленькими дочками. Он азербайджанец, их сейчас много в Турцию переехало, язык-то практически один и тот же. Его жена умерла, девочкам нужна мать, а дому — хозяйка. Я согласилась.

— Что значит — согласилась? — удивился Александр Иванович. — Ты его любишь или нет?

— Ой, Саша, ну конечно же, нет. Какая может быть любовь, ты что? Это обычный договор. Я воспитываю детей и содержу дом, он содержит и обеспечивает меня. Но это будет хоть какая-то жизнь, не то что здесь… Я устала, Саша, я не могу больше ездить с этими огромными сумками, ночевать на таможнях, скрючившись в машине, все время трястись от страха, что кинут, отберут, ограбят, сожгут… Не могу больше. Мишке я все равно не нужна, вижу его хорошо если один раз в три месяца. Оставлю ему квартиру и уеду, пусть живет, как хочет.

— Но…

Он смотрел на дочь, постаревшую и измотанную годами «челночного» бизнеса и торговли на вещевом рынке, и ему казалось, что все происходящее нереально.

— Что — но? — насмешливо спросила Алла. — Мне пятьдесят три года, и тебе кажется, что в этом возрасте невозможно выйти замуж? Что я старая и никому не нужна?

Орлов откашлялся. Именно это он и думал, но не признаваться же.

— Сколько лет твоему жениху?

— Не беспокойся, тут все в порядке, никаких молоденьких альфонсов. Он старше меня на два года.

— И такие маленькие дети? — усомнился он.

— Это был второй брак. С первой женой он развелся, это было еще в Баку, потом женился на молодой девушке, она родила четверых девочек и умерла. У него свой бизнес, он торгует ювелиркой и кожей, все налажено.

— И такой выгодный жених не смог найти себе жену в Турции?

Алла пожала плечами.

— Наверное, мог. Но он хочет семью, основанную на понятных ему принципах, и жену, воспитанную в той же правовой культуре и в той же системе ценностей, что и он сам. Это его слова.

Орлов помолчал. Ну что ж…

— Ты сама скажешь Люсеньке? — спросил он.