Обратная сила. Том 3. 1983–1997

«Все понятно, – тоскливо подумал Борис. – Чей-то сынок из числа товарищей по работе в райкоме. Сейчас начнется… Почти все ребята из следствия уже жаловались на то, что новые назначенцы постоянно продавливают интересы своих протеже, только меня одного до сегодняшнего дня чаша сия миновала. Вот и мой черед пришел. Сразу послать или поцарапаться и попытаться покорчить рожи?»

Он решил поцарапаться.

– Так точно, товарищ майор, есть такой задержанный.

Правила игры предполагали, что следователь Орлов должен сам все понять и немедленно заверить руководство, что все будет сделано в лучшем виде и в кратчайшие сроки, уголовное преследование против спекулянта Шалькова будет прекращено, парень пойдет свидетелем, который попал под задержание совершенно случайно, оказавшись не в то время не в том месте. Ну, словом, все как обычно. Подобные вещи и раньше случались, но всегда такие «просьбы» имели на самом деле характер указания, потому что исходили от начальника следственного отдела, который тем самым и брал на себя ответственность. Следователь – фигура процессуально самостоятельная, и если кто и имеет право давать ему указания, то только и единственно его непосредственный начальник, да и то далеко не по всем вопросам. Просьбы сомнительного толка, переданные не через начальника, а озвученные людьми, не имеющими к следствию или к оперативной работе никакого отношения, считались не просто неприличными – недопустимыми. Вливание партийно-комсомольских кадров в систему МВД начало разрушать один из главных оплотов профессиональной этики.

Борис стоял и молча смотрел на заместителя начальника РУВД, ожидая продолжения. Помогать ему он не собирался.

– Хороший парень, – уверенно продолжал майор, – надо ему помочь.

– Хорошие парни не занимаются спекуляцией, товарищ майор. Шальков был задержан с поличным, при нем обнаружены и изъяты более десяти грампластинок, произведенных в США и Великобритании, предназначенных для продажи с рук по спекулятивным ценам. Данный состав предусмотрен статьей сто пятьдесят четвертой Уголовного кодекса Российской Федерации.

– Но парню надо помочь, – с напором повторил все еще не чуявший подвоха замначальника. – Его отец – уважаемый человек, инструктор горкома партии.

– Отец гражданина Шалькова к уголовной ответственности за спекуляцию мною не привлекается, – отчеканил Борис. – К ответственности привлекается сын, который не является ни инструктором горкома партии, ни уважаемым человеком.

Старший лейтенант Орлов очень хорошо умел строить из себя идиота служаку и пользовался этим умением по мере необходимости.

До кадровика, кажется, начало что-то доходить. Он сурово нахмурился и с укоризной посмотрел на следователя.

– Зачем ты так, Орлов? Ты же опытный следак, не первый год работаешь, чего ты ломаешься, как барышня на свидании?

И снова Бориса передернуло от этого со смаком произнесенного «следак».

– Товарищ майор, я только отвечаю на ваши вопросы. Да, дело о группе спекулянтов, задержанных возле Дворца культуры имени Горбунова, находится у меня в производстве. И – да, среди задержанных имеется гражданин Шальков. Других вопросов вы мне не задавали, и каких ответов вы теперь от меня ждете, я не понимаю.

Лицо зама по кадровой работе медленно налилось кроваво-красной яростью.

– Значит, не поможешь парню? – процедил он.

– Никак нет. В рамках предоставленных мне законом полномочий не имею такой возможности.

– И не боишься, что его отец тебя закопает по самую макушку? Больно ты храбрый, Орлов, не к добру это. Или ты, может, думаешь, что ты самый умный и самый хитрый?

– Я не храбрый, не умный и не хитрый, товарищ майор. Я просто честный. Разрешите идти? У меня опознание назначено.

– Иди, Орлов. Но как бы тебе об этом не пожалеть. Если передумаешь – заходи.

Борис развернулся и, печатая шаг, пошел к двери. Но в самый последний момент не удержался, обернулся и произнес свою любимую фразу, почерпнутую из американских фильмов, которые удалось посмотреть в период ухаживания за Таней:

– Ничего личного.

* * *