Обратная сторона

Приехали под утро с ночной задачи, запарковали БТР, спрыгнули с брони. Странник велел Зубочистке проконтролировать оружие на разряженность, а сам пошел в палатку к Скифу доложить о результатах.

Мы так промёрзли, что сидели на броне, как цуцики, боясь даже пошевелиться. Ночью, когда приезжаешь с выезда, прыгаешь с брони и падаешь, потому что не чувствуешь ног. Не то что мышцы, кости в ногах не ощущаешь, словно ниже жопы пустота.

Мы построились в линию, оружие направили вверх под углом. Зубочистка скомандовал: «Разряжай!» Отстегнули магазины и отвели затвор в заднее положение. Командир прохаживался позади нас, поглядывая из-за спин и проверяя оружие у каждого. Постукивал легонько по плечу, и мы отпускали затвор, делали спуск, ставили на предохранитель.

Как только проверка закончилась, быстро подняли свои вещи, и пошли в сторону палатки. Я думал о том, что в палатке нас ждет раскалённая буржуйка и будет в ней жарко, как в Африке. От одних только мыслей становилось теплее.

Из штабной палатки пружинистым шагом вышел Странник и присоединился к нам. Он, как и мы, отлежал на снегу всю ночь и, несмотря на внешнюю подтянутость, все бойцы заметили, как он устал. Оно и понятно, ведь с него, как с командира, и спрос больше. Странника в такие минуты лучше было не дразнить, а то он запросто мог удвоить порцию жетонов. Замерзшие, мокрые и злые мы шли к палаткам, предвкушая тепло печек и приятное, успокаивающее шуршание огня. Все страшно выдохлись — думалось только о скором отдыхе. Голова была гулкой, звонкой и пустой.

Вдруг, из нашей палатки раздалось бренчание вдрызг расстроенной гитары, сопровождаемое жалобным гнусавым пением. Завалили туда всей толпой. Интересно же, что за козлиный «тенор» здесь завелся? Видим, сидит солдатик старательно струны перебирает, сапогом в такт притоптывает, и грустно так выводит:

«Ах, как мне надоели офицеры…
Проклятые шинели, сапоги….»

Все стояли, молчали, слушали. Кто-то с интересом, другие — равнодушно.

Внезапно Странник переменился в лице, покраснел, его запавшие глаза налились кровью. Бормоча что-то неразборчивое, одним ловким движением он отобрал инструмент, потряс им в воздухе, а затем резко опустил прямо на голову исполнителя. Сыграл, так сказать, свою партию ударных. Гитара звонко разлетелась на куски, струны зазвенели и лапшой повисли на деревянных обломках. Впрочем, инструмент был хлипким и потасканным, так что никаких травм своему хозяину не нанес.

Мне стало жаль парня, но, в то же время, эта забавная сценка порядком развеселила. Развлечений на передовой мало, а тут настоящий театр со всеми страстями. Даже такой кремень, как Странник, может дать волю чувствам, если его задолбать. Я думал, что парню в нагрузку к поверженной гитаре еще и жетонов насыпят, но Странник так устал, что ограничился только этим наказанием.

— Э-эх, теперь остался у нас только магнитофон, — заметил Буш, изобразив скорбную мину…

Вдоволь насмеявшись, мы принялись снимать разгрузки и стягивать бушлаты. Этот забавный эпизод почти сразу забылся. Все дико устали и желали одного — выспаться в тепле.

МОДА

Солдатчина, по большей части, скучна, рутинна, однообразна. Время от времени, монотонное течение службы нарушалось курьезными ситуациями и забавными происшествиями, которые становились темами для бесед, анекдотами и полковыми преданиями. Эти моменты по сто раз обмусоливались, прирастая разными подробностями и небылицами. Они не становились сплетнями, в них не было ничего непристойного, так — отдушина, хохма, лекарство от постоянного напряга.

Как-то, в середине зимы, возвращаясь с Москалем из столовой, мы увидели бойца с позывным «Мэн», который стоял возле палатки в белой куртке. Он собирался заступить на пост.

— Гля, Мэн на НП собрался, маскхалат надел что ли?! — спросил я Москаля.

Подходим ближе и видим, что воротник для бушлата чересчур велик. Разглядев, заметили, что на нашем товарище женская белая куртка.

— Олег, нахера тебе женская куртка? — спросил я у Мэна.

— Для маскировки. Снег вокруг, а куртка белая. Под разгрузкой не видно, что она женская. Чем не маскхалат?

— Так, а где ты ее здесь раздобыл? Со снайперши снял»? — участливо поинтересовался Москаль.

— Не гони. В «гуманитарке» прошарил. Недавно подвозили. Там и нашел! — деловито и с расстановкой пояснил Мэн.

Все знали, что этот крепыш-боксер из Оренбурга на умеренные подъебки реагирует спокойно и с юмором. Парень он был улыбчивый, веселый. Но все же, не всегда угадаешь ту грань, которую не стоит переходить в общении с человеком. Тем более, я лично видел, как Мэн отоварил одного зубоскала из Подмосковья. Тот аж «с копыт слетел». Полный нокаут.

Вот только сдерживать хохот становилось все труднее. Мэн деловито расхаживал, рисовался, внимательно осматривал свою обновку. В общем, ржали мы уже как кони.

— Слушай, Олежка, а юбки там не было? Белой? Ну, чтобы в тон, — не унимался Москаль, он у нас слыл весельчаком.

— Тфу на вас, — беззлобно ответил Мэн, поглаживая рукава — Плевать на моду, зато эффективно.