Обратная сторона Истока

— А где близнецы, которые в прошлый раз приходили? — вспомнила девушка в толстых очках, до этого тихо сидевшая в углу неподалёку от Алины. — Они выглядели достаточно сильными.

— Что за близнецы? — заинтересовалась спонсор местного подполья.

— Да были тут одни… — пояснил Энгус. — Крепкие ребята. Но не думаю, что они вернутся. Не из тех, кто всей душой радеют за наше дело. Просто любопытствующие.

— Если вернутся, направьте их ко мне. Или подыщите кого-нибудь ещё. Буду очень вам благодарна. — Дама расщедрилась на улыбку. Впрочем, не слишком приятную. — На этом я вас, пожалуй, покину. До скорой встречи. И жду от вас список расходов.

Список сочиняли почти час, до хрипоты споря о ценах на типографские услуги, краску и лекарства. Алина откровенно скучала, думая о своём, поэтому прослушала, кого именно собираются лечить заговорщики: себя от последствий очередной драки, или неимущих от какой-нибудь цинги. Последнее принесло бы больше пользы для общества, но речь, похоже, шла всё-таки о первом.

Наконец, Энгус объявил перекур и половина собравшихся нестройной колонной потянулась на кухню, дымить в открытое окно. Остальные, не сговариваясь, расчехлили принесённые с собой бутерброды, пакеты с печеньем, термосы и домашние пироги. Видимо, это было что-то вроде местной традиции.

Алина голодными глазами смотрела на стол, ломящийся от еды, и глотала слюни. Её никто на импровизированный фуршет не приглашал, я подходить самой было неловко.

Положение спас Энгус: вручил однокурснице бумажный стаканчик с кофе, кусок пирога и поманил за собой в коридор. Прикрыл дверь, спасаясь от посторонних взглядов, и вполголоса произнёс:

— Убедились, что мы не замышляем ничего дурного, госпожа Эллерт?

Алина принюхалась к кофе. Осторожно отхлебнула. Вроде не отрава. Или, по крайней мере, не моментального действия. Ну что ж…

— Убедилась, что вы не замышляете ничего дурного прямо сейчас и вслух.

— Ну хоть что-то, — мужчина улыбнулся, но взгляд оставался настороженным.

Вот интересно, кто из них сейчас больше боится: он — любопытную однокурсницу или она — его?

Кажется, взаимно.

— Вы так и не сказали, что делали на Прощальной, — заметила Алина.

Энгус ссутулился и принялся с интересом разглядывать серый от старости паркет на полу. И туда же, в направлении паркета, сообщил:

— Я не имею никакого отношения ко взрыву.

— Хорошо. А кто имеет?

— Не знаю. Правда, не знаю. Хотите, поклянусь?

Алина только отмахнулась. Если человек отважился на массовые теракты, то ему и клятву нарушить не проблема. Пусть даже магическую.

Считалось, что силы Истока сами следят за искренностью таких клятв, но гостья из другого мира в это не слишком верила. Тем более, что здесь, как и в любых обещаниях, всё зависело от точности формулировок.

Скажет Энгус, допустим: «Я не знаю, кто взрывал», а потом выяснится, что занимались всем несколько его ребят, а руководить просто не в курсе, кто именно из них нажал на кнопку. А вроде и не соврал.

— Давайте без клятв! Просто объясните, почему вы там торчали, как памятник Ленину?

— Кому? — машинально переспросил мужчина.

— Да был в один человек в том мире, откуда я родом. Тоже революционер. А вы от темы-то не уходите. Серьёзно, я уже столько тайн знаю: одной больше, одной меньше!

— Там была женщина. Я поэтому и стоял. Смотрел на неё, — выдавил Энгус.

— Красивая? — заинтересовалась Алина.

— Нет. То есть да, но я не поэтому. Просто издалека принял её за одну знакомую. Окликнул даже, но она не среагировала. Видимо, обознался.

— Что за знакомая? Как она выглядит?

— Алина… Простите, но какое вам до этого дело?

— Просто хочу выяснить, кто виноват. Разве это плохо? Если ваша подруга не при чём и сможет это доказать, то ей ничего не грозит.

— Это не она. Говорю же, обознался.

— Тем более! Если не она, то зачем скрывать?

Энгус недоверчиво покачал головой. Но всё же произнёс:

— Берта Веллас. Она была моей коллегой, работала в музее. Недолго, правда: осенью пришла, а зимой уже уволилась. Сказала, что выходит замуж и переезжает в Викену.

Мужчина улыбнулся грустно и мечтательно.

Даже уточняющих вопросов не требовалось, чтоб понять — он влюблён в эту Берту по уши. По брови. По самую лысину.

— У вас есть её фото? Или адрес? Хоть что-то?

— Нового адреса она не оставила, по старому не появлялась. Я… ну, проверял иногда. Так получилось. А фото есть, но не с собой. Если покажу — вы от меня отстанете?

Алина кивнула. И, неожиданно для самой себя, выпалила:

— Извините, что пыталась на вас давить. Мне кажется, вы занимаетесь хорошим делом, только методы дурацкие выбрали. Надо не грузить народ лозунгами, а как-то изнутри всё это проворачивать. Со стороны правительства, может. Медленно, потихоньку.

— Да вы идеалистка похлеще меня, госпожа Эллерт, — усмехнулся глава заговорщиков.

— Я просто не хочу, чтоб дело кончилось революцией. В смысле, настоящей революцией. Или гражданской войной какой-нибудь. Не хочу.

— Откуда такой юной девушке знать о революциях и гражданских войнах?