Обратная сторона Истока

— В школе проходила. В обычной, не в магической. И в книжках читала. И… не знаю, как у вас, в Истоке, а в нашем мире это был не самый приятный период. Вы же историк! Подумайте о последствиях!

— Я уже подумал, — спокойно ответил Энгус. — И последствия того, что мы будем сидеть сложа руки, кажутся мне намного более страшными.

* * *

Пирог оказался сладкий, с вишней. Во время разговора Алина стиснула кусок чуть сильнее, чем надо, и теперь по пальцам тёк сок. Красный ручеёк бежал по ладони к запястью и уже почти добрался до расчёсанного участка.

Опять! Когда она успела разодрать руку до крови?!

Алина слизнула вишнёвые капли, не дожидаясь, пока они смешаются с кровавыми. Доела пирог, отхлебнула кофе и вышла из подъезда.

Вечерело. Солнце почти доползло до горизонта, во многих окнах уже горел свет, но квартира заговорщиков оставалась тёмной. Конспирируются? Вряд ли, а то собирались бы в подвале или на какой-нибудь стройке, а не в жилом доме.

Просто в темноте интереснее революцию вершить. Атмосфернее. Полумрак, клятвы, пафосные воззвания, пироги с вишней…

— Алина? — окликнули со спины.

Имя прозвучало очень недоверчиво, вопросительно, как будто позвавший сам не был уверен, что правильно опознал.

Точнее, позвавшая.

Дама в перчатках стояла неподалёку, под раскидистым деревом, Под тем самым деревом, где незадолго до этого ютилась в ожидании заговорщиков сама студентка.

И всё бы ничего, только вот по имени Алину на собрании никто не называл. Да и по фамилии тоже. Энгус просто привёл её, посадил в углу и попросил вести себя тихо. Она и вела.

Тогда…

— Откуда вы меня знаете? — осторожно спросила Алина.

— Алина Эллерт. — Теперь вопросительная интонация исчезла. — Значит, не ошиблась.

— Мы знакомы?

— Не совсем. — Дама вышла из своего укрытия. — Но я знала ваших родителей. А вы очень на отца похожи.

Алина мысленно напряглась, вспомнив знакомство с Перфи-Раудом, которое начиналось примерно так же.

Интересно, что будет в этот раз? Опять предложат старые фотографии посмотреть и в особняк прогуляться? Или сразу убивать начнут?

— Вы меня тоже знаете, — продолжила женщина. — Точнее, когда-то знали. Сейчас не вспомните, конечно. Совсем крохой тогда были.

— Что вы от меня хотите?

— Ничего, — удивилась старая знакомая. — Просто решила поздороваться и убедиться, что не обозналась. В штабе не стала спрашивать. Там почти все себе псевдонимы придумали, или прозвища всякие, и на настоящие имена очень обижаются. Вот я и боялась, что вы тоже обидитесь. Извините, если напугала.

— Нет, всё нормально. — Алина решилась подойти ближе, всмотрелась в лицо под вуалью.

Лицо как лицо. Не слишком симпатичное, грубоватое, но не отталкивающее. И совершенно незнакомое.

— Так легче? — Женщина сняла шляпку. Под ней прятались тщательно зализанные и скрученные в узел волосы, русые с проседью. Глаза, которые в тени вуали выглядели тёмными, на самом деле оказались серыми, а вокруг радужки виднелись края линз. Линзы с викенской модой сочетались странно, но это же Исток, здесь и не такое встречается.

И снова ни одного проблеска воспоминаний.

Алина покачала головой:

— Извините, я правда не помню.

— Я и не надеялась, честно говоря. Слишком много лет прошло. Сколько вам сейчас? Восемнадцать?

— Девятнадцать недавно исполнилось. Вы правда меня знали?

— Правда. С вот такого примерно возраста. — Женщина показала руками что-то, по размерам близкое к новорождённому. Улыбнулась собственным мыслям, вернула шляпку на голову, вытащила из сумочки портсигар, щёлкнула зажигалкой. Потом ещё раз. И ещё.

Бесполезно. Из-за перчаток палец вхолостую скользил по колёсику и высечь искру никак не получалось. А обнажать руки викенская леди почему-то не желала.

— Помочь? — предложила Алина. И, не дожидаясь ответа, отобрала зажигалку. Огонёк появился сразу же.

— Спасибо. — Женщина с наслаждением затянулась. — Если хотите ещё что-то узнать — спрашивайте, не стесняйтесь. Я не тороплюсь.

Узнать хотелось многое. Наверное, слишком многое. То, что так и не хватило духу спросить у Ракуна. Или то, что было известно от Перфи. Но если он врал про собственное имя, то и про всё остальное мог говорить неправду.

Да и какая разница? Были родители хорошими или плохими, мягкими или жестокими, любили дочь или терпеть не могли? Это в прошлом, в настолько далёком прошлом, что уже не имеет значения.

Поздно.

И не настолько важно, чтоб рыться в семейных архивах, когда есть более насущные вопросы.

— Давайте начнём с того, как вас зовут? — предложила Алина.

— Простите, я совсем забыла представиться. Марина.

— Просто Марина?

— Да, просто Марина, — женщина улыбнулась слегка виновато. — Вообще-то, Марина Луаре, но по имени мне привычнее. И сразу скажу, чтоб потом не было недоразумений, — я не близкая подруга ваших родителей. Просто работала в их доме. Так что некоторых вещей могу не знать.

Ленивая апатия в душе Алины резко сменилась на любопытство. Кажется, даже слишком резко, и девушка торопливо стёрла с лица непроизвольную улыбку.

Но как тут не улыбаться, если творится что-то интересное?