Обратная сторона любви

Проводив его взглядом, Есеня озирается и видит, что к мотелю едет черный седан, следом – машина полиции, обе машины – дорогие иномарки, автоматчики отдают им честь. Меглин вдруг, резво выбравшись из фургона, начинает отвешивать утрированные «земные» поклоны.

– Кланяйся, дура, – хозяева!

Машины встают у мотеля. Из фургона выбирается никем не замеченный мальчик. Потягивается после дороги. Оглядывает площадь. И устремляется к помосту, где группа школьников продолжает репетировать танец. К Меглину и Есене подходит хостес из мотеля.

– С Москвы товарищи? Вас ждут.

Официант суетливо меняет скатерть на новую. Визит мэра и начальника полиции – событие, обслуга нервничает. Мэр Грачев и начальник полиции полковник Жаров изучают приезжих. На новую скатерть выставили чай, закуски, эспрессо для мэра, бутылку вина.

– Присаживайтесь.

Меглин, не заставляя просить дважды, садится и тянется к бутылке – ее перехватывает официант, Меглин не дает, и официант почти силой забирает ее, чтобы налить в фужер Меглину. Меглин, выпив, нервно косится в окно – мальчик, пристроившись к школьникам, танцует с ними, пародируя, высмеивая их движения.

– Спасибо, что приехали так быстро.

– Гада этого. Кто б он ни был. Надо поймать, и, как говорится, в рамках закона.

Жаров скрепя сердце кивает. Грачев изучающе смотрит на Меглина, отстранившегося от беседы, но спрашивает Есеню:

– Сказали – он лучший?.. Чудеса творит?

– Экстрасенсы нужны? Кудесники. Вызывай – не скупись. – Меглин недовольно бубнит себе под нос.

– Почему так тихо в городе? Где журналисты? Телевидение? – Есеня обращается к Грачеву.

– Мы пока прессе деталей не давали. Просто пожар. Свои у нас под контролем. Чужих заворачиваем. Зачем нам здесь. Журналисты. Всюду нос совать. Им же только дай. Да и вам работать спокойней. Уляжется, сообщим, конечно. И люди к тому времени успокоятся.

Меглин требовательно выставляет фужер в сторону. Официант, испросив предварительно взглядом согласия мэра и получив одобрительный кивок, наполняет фужер на треть.

– Так успокоились уже. Вон как скачут.

– Нас беда, как говорится, не сломила. Люди наши сильные, не запугать. Испокон веков. Казачий край. – Жаров смотрит в сторону детей.

– День города через два дня. И не просто, а юбилей, год готовились. Если все отменим, ему на руку сыграем. Убийце то есть. Нет, мы отпразднуем. И покажем. Нас не сломить, – вздыхает с печалью Грачев.

– Так выпьем за здоровье молодых… За упокой, простите. – Официант прячет бутылку, но Меглин отбирает ее и наливает себе, глядя на хозяев города с какой-то наглостью.

– Расположитесь сначала, или…

– Или. Место преступления осмотрим.

– Алексей Семенович все покажет… И вообще – любое содействие. – Грачев прощается кивком, встает, идет к двери, оборачивается с порога: – Самый спокойный город был у нас. В крае. Семь лет преступность – на нуле. Я хочу, чтобы эту мразь нашли и в рамках закона.

От дома Онежко ничего не осталось. Есеня листает папку с материалами дела – фотографии пепелища, обгоревших тел. Потом – фотографии жертв, но еще живых. На семейном фото с крепким мужчиной – мать с ребенком. На следующем снимке – двое мужчин на фоне прозрачного шкафа с охотничьим оружием на стене. Жаров стоит рядом, указывает на фото. Есеня листает фотографии.

– Это… Онежко Виктор, с женой и дочкой… Маша и Света. Фермер, недавно к нам переехал. Это вот Рыбаков Алексей – сосед их. Игорь Барсов, предприниматель, друг Виктора, тоже, типа. Ну и Миша Пасюк.

Меглин все это время ходил по периметру помещения, вычленяя сказанное с особым отношением имя.

– Мишка косолапый…

– Михаил – ваш знакомый? – Есеня вопросительно смотрит на Жарова.

– Мишу, как говорится, все знали… Он Аркадьевск из пыли поднял. Агрокомплекс отстроил. Завод кирпичный. Кинотеатр вон… Долби.

Меглин вдруг истошно орет:

– Люди!!! Спасите!! Люди, помогите!! Убивают!! Лю-юди!!

– Чего это он?..

– У него такой… метод.

Встревоженные его криком, деревенские собаки поднимают лай, который множится по поселку. Кроме собачьего лая – никакой реакции. Только в соседнем доме занавеска дернулась и снова висит ровно – как если бы кто-то выглянул.

– Акт экспертизы где?

– Тела на экспертизу в область увезли, к вечеру обещали…

– Значит, причина смерти неизвестна? А с чего решили, что убийство? А не пожар?

– Свидетели. Соседи видели. – Меглин кивает в сторону стоящих неподалеку домов.

Дверь открывает Рыбакова, одетая в черное, нервная, измученная, – и первым делом кивает Жарову.

– Здрасте, Алексей Семенович…

Меглин по-хозяйски проходит в дом, осматривается, принюхивается. Болезненная конвульсия искажает лицо. Бедный дом. На всем – печать безнадеги. Траурное фото мужа на тумбочке. Рыбакова у стола. Поглядывает на Жарова – присутствие чина сковывает.

– А хорошо горело-то. Аж дом пропах. Рассказывай, что видела.

Рыбакова смотрит на него удивленно, переводит взгляд на Жарова, мол, кто это.

– Я же рассказала все!

– Надь, это с Москвы группа. Ты с пониманием давай.