Обратная сторона медали

Алисе даже отвечать ему не хотелось. Она повела рукой, чтобы освободиться от его пальцев, но хватка Стефана стала жёстче. Он попытался забрать бокал, однако это лишь сильнее разозлило её. Какого дьявола он лезет к ней?! У неё своя жизнь, у него – своя, место в которой ей найдётся разве что на пыльной обочине. Только будь он хоть трижды распрекрасным принцем, обочину эту пусть прибережёт для кого-нибудь другого. А она… Она как-нибудь переживёт. Ведь за зимой всегда приходит весна…

– Иди лечи мозги кому-нибудь другому! – просипела она, крепче сжимая ручку бокала, и потянула его на себя.

Стефан не сдавался, и тогда она дёрнула сильнее. Глинтвейн, горячий, ароматный, плеснувшись через стенку, попал на их руки, на рукав белой кашемировой водолазки Стефана, оставил на полу яркие липкие пятна. Однако никто из них не обратил на это внимания.

– Хватит пить, – раздражённый её равнодушием, рявкнул Стефан и дёрнул Алису так сильно, что выплеснувшаяся порция глинтвейна оказалась куда больше предыдущей. – Прекрати, Элис!

– Да пошел ты!

Алиса резко толкнула его в грудь. Он всё ещё пытался удержать её, но это не помешало ей вывернуть руку так, что остатки глинтвейна мигом оказались на его свитере. Тонкий кашемир тут же прилип к телу, по груди и животу расползлось огромное бордовое пятно. Она смотрела на это со смешанным чувством гнева, сожаления и удовлетворения, в то время, как он, поджав губы, сверлил её мрачным взглядом потемневших глаз. Пол под их ногами был грязным и липким, запах тёплого вина, цитрусов и пряностей стал густым. Алису трясло не то от гнева, не то от озноба, дыхание её было тяжёлым, а силы, появившиеся благодаря выплеску адреналина, подходили к концу. Она понимала, что надолго её не хватит. А если он, к тому же, будет смотреть на неё вот так…

– Алиса… – Стефан шагнул к ней. Руки его оказались на её пояснице, на спине, под щекой она почувствовала мягкий кашемир свитера, пальцы тронули позвонки. Стакан выскользнул из её ладоней и, стукнувшись о пол возле их ног, разлетелся на несколько крупных осколков. Ей не хотелось этих объятий, не хотелось этих прикосновений, не хотелось его дыхания и слов. Зачем? Зачем всё это?! Ей хотелось забыть это лето – сказочно-яркое, прекрасное лето, потому что воспоминания о нём не приносили ей ничего, кроме боли. Ей хотелось реальности, а он…

– Уходи, Стефан, – пытаясь оттолкнуть его, хрипло выговорила она. – Давай уже… – Договорить ей не дал сильный приступ кашля. Алиса прикрыла рот ладошкой и постаралась вдохнуть, но кашель никак не проходил. Глубокий и сухой, он сотрясал её тело и заставлял чувствовать себя ещё хуже, чем было на самом деле. Придерживая, Стефан подвёл её к стулу и помог сесть, взял за ладошку, стараясь хоть как-то приободрить, поддержать, но она тут же высвободила руку и, покачав головой, выдавила ещё более глухо, чем прежде:

– Уходи, Стефан.

– Ты этого действительно хочешь? – Он присел на корточки и положил руки на её голые коленки. Алиса инстинктивно сдвинула ноги и посмотрела ему в глаза.

– Если ты думаешь, что можешь приезжать и уезжать, когда тебе взбредёт в голову, – тихо заговорила она, – ты ошибаешься. Я знала, что так будет. Знала, что если ты уедешь, всё закончится, и вот…

– С чего ты взяла, что что-то закончилось? – Стефан сжал ладони чуть сильнее. – Это только начало, Алиса.

– Какое начало? – Тепло, исходящее от его рук, просачивалось сквозь её кожу и устремлялось прямиком к сердцу. Алиса чувствовала, как к глазам её начинают подступать предательские слёзы и больше всего боялась, что не сможет удержать их. Она не хотела плакать при нём, не хотела вновь показывать ему свою слабость. Но рядом с ним она каждый раз превращалась в комок оголённых, неконтролируемых чувств. Измотанная переживаниями, она была обессилена, а его близость… Это было слишком. Если бы он хотя бы не смотрел ей в глаза, если бы не дотрагивался до неё…

– За кого ты меня держишь, Стеф? – Алиса хотела встать, но его руки, его глаза… Неужели она настолько слабая, что не может противостоять этому даже сейчас? Нижняя губа её дрогнула, но взгляда она не отвела. – Ты считаешь, что я позволю тебе так поступать со мной? Ты действительно так считаешь?

– Прости.

Он погладил её по ногам – от коленок до краешка шерстяных носков, аккуратно помассировал икры. Всё это время она не сводила с него глаз, и он видел затаившиеся в уголках слёзы. Ему хотелось сцеловать их, собрать губами и, вдохнув запах её волос, сомкнуть веки. Хотелось, чтобы в глазах её, вместо этой режущей его душу грусти, заблестели весёлые искорки, а на губах появилась улыбка. Ему хотелось, чтобы она ощутила то сильное, нежное чувство, что поселилось в его сердце вместе с её появлением в его жизни, хотелось, чтобы поняла, насколько стала важна для него.

– Для меня всё, что связано с тобой, очень серьёзно, Алиса. Я не думал, что так задержусь. И сказать тебе ничего конкретного я тоже не мог, потому что ситуация зависела не от меня. Может быть, ты считаешь, что я намеренно избегал тебя или не хотел говорить, но нет. Я действительно не знал.