Обратная сторона океана

Продолжаю тянуть вахту. Теперь я за штурвалом. Ветер в спину – это прекрасно. Курс – 180, прямо на юг. На море волнение 2–3 балла. Тошнота не проходит. Гадина. В связи с этим сложно следить за картушкой – круглым вращающимся циферблатом в компасе. И так земля из-под ног уходит. Хотя какая земля?! А тут ещё глаза напрягаются, следя за картушечным диском! На него можно смотреть меньше секунды, иначе тут же настигает новый сильный приступ. Чувство голода есть, а к пище притрагиваться совершенно не хочется. Все кроме меня пообедали. Витя с Костей поднялись в кокпит заполировать съеденное сигаретами. Дым сразу коснулся моего носа, и я свесился над леерами, придерживая штурвал ногой, – вахта есть вахта. Итак, меня впервые вырвало. У нас на яхте это стало называться кормлением рыб. В дальнейшем через это прошли все. Сейчас же страдал только я один. Интересно, мы прошли одну тысячную часть нашего пути?! Как же мне ухитриться пройти ещё девятьсот девяносто девять тысячных?! И не таких азовских, а чёрных, средиземных и атлантических! Неизвестность меня уже пугала меньше, чем известность, которая заключалась в нервозном состоянии команды, вулканических конфликтах, а также в моей болезненной непереносимости качки. Если с тошнотой будет так постоянно, то до Америки я явно не дотяну.

Глава четырнадцатая

Керчь стала моим спасательным кругом. Какое счастье оказаться на берегу, встать ногами на твёрдую землю! Возвращение к жизни! Да, я жив! Только через час земля перестала раскачиваться. Итак, мы в Крыму!

Двадцать семь тысяч квадратных километров шикарного полуострова на протяжении тысячелетий притягивали всех, кому было не лень. За это райское место бились скифы, греки, римляне, готы, гунны, тюрки, кочевые болгары, хазары, половцы… Всех не перечислишь. И мне посчастливилось сюда живым добраться. О, да я вспомнил про свою любимую историю! Если в тело вернулось сознание, значит жизнь налаживается.

– Сколько казаков здесь полегло, – будто бы поймал мою мысль наш яхтенный кубанский казак, – может, здесь мой прапрапрапрадед голову сложил, когда ещё до турок часть хазарской территории перешла под власть русских князей, став Тмутараканским княжеством.

– Точно. Было такое. А после Золотой Орды здесь турки лет триста хозяйничали.

– Они и в Армении похозяйничали. Вырезали мужчин, женщин насиловали. Только за три года последней резни с 1915-го по 1918 год больше двух миллионов армян было уничтожено. Раньше древние армяне вообще, рыжие были, – решил продемонстрировать свои знания по национальному вопросу Артур.

– Ара, ещё одно море, и мы в Стамбуле, можешь поквитаться за предков, – решил по-своему подыграть Артуру старпом. – Задай жару, может, у них рыжие турчата родятся, хотя… – он посмотрел на угольные с наметившейся проседью в области висков волосы капитана, – вряд ли.

– Одного дня не хватит, – сипло засмеялся Артур. Ему явно понравилась шутка Гены.

– Тебе-то?! Ну, я не всех турчанок-то имел в виду. Так, десятка два – три…

– А вы знаете, что половина прежней Армении сейчас территория Турции? Турки её не осваивают, используют под пастбища. А почему? – продолжил тему Артур.

– Думают об исторической справедливости, что рано или поздно землю нужно будет возвращать ереванским казакам, – Гена ёрничал над постановкой вопроса, ответ на который уже, собственно, прозвучал.

– Османская империя в Крыму рухнула в 1774-м, когда наши победили в русско-турецкой войне. Тогда османы отказались от претензий на Крым. А екатерининский манифест 1783 года полностью закрепил Крым за Россией, – особо не напрягаясь, вспомнил я пару судьбоносных крымских дат.

– Только теперь, господа казаки, мы находимся на украинской территории. Мову разумеете? – то ли шутил, то ли язвил Гена.

– Какая мова? В Крыму около семидесяти процентов русского населения, а остальные тридцать её хуже знают, чем русский.

– Нужно будет на обратном пути поднять вопрос о возвращении Крыма России, а то как-то нехорошо получается. Жаль, что сейчас некогда. А потом и могилу казака Траверсова поищем, а, Ген?

– Боцман, ты сейчас довоюешься, что нас в море не выпустят. Выйдем в нейтральные воды, вот там и агитируй.

Для Гены чужаками в команде были мы с Костей. Это ощущалось. По сути, он познакомился с нами месяц назад. Как он относился ко мне, я не понимал. За глаза называл журналистом. Костя же ему явно не нравился. За всё время он ни разу вообще не назвал его по имени. Обращался «господин штурман» или просто «штурман». И то как-то не напрямую, а опосредованно. Не «ты», не «вы», а «он». Типа «а что у нас думает господин штурман?» или «а штурмана разве это не касается?». С Артуром у Гены были особые отношения. А вот с Витькой он мог фривольничать сколько душе угодно. Витькина же душа прощала практически все его нападки.

– Надо лодку сначала в порядок привести и дела справить, – продолжал старпом, – с двигателем опять проблема. Ара, ты где его нашёл?