Обратная сторона смерти

До того, как сели ужинать в столовой, Алевтина Илларионовна поднялась вместе с Женей наверх, в комнату своего сына Филиппа, коего все звали Филиппком. Мальчиком он оказался красивым, живым, лет восьми. По причине врожденного вывиха бедра ходил Филиппок, опираясь на палочку или костыль. Женя заметила, что ребенок умен, однако явно страдает от своего уродства. Посему и характер у него несладкий — ребенок швырялся игрушками, грубил, в открытую хамил матери. И Алевтина Илларионовна была не в состоянии с ним совладать.

Попросив хозяйку оставить ее наедине с будущим подопечным, Женя присела на краешек кресла около кровати Филиппка. Тот же, делая вид, будто не замечает гостью, раскрыл книгу и молчал. Женя тоже молчала. Наконец, не выдержав, мальчик спросил:

— И что вам надо? Думаете, из меня человека сделать сможете?

Тон был горький, задиристый.

— Зачем же делать? Ты ведь и так уже человек, — спокойно ответила Женя.

Мальчик отложил книгу.

— А тут все думают, что я ведьмин бастард, — сказал он злобно. — Стоит мне в деревню наведаться, как все врассыпную бросаются. Думаете, меня это задевает? Куда там! Раз боятся, значит, признают, что я сильнее их. И вам меня тоже бояться нужно!

— Почему это? — чуть удивленно спросила Женя. А мальчик вдруг жалобно протянул:

— Ой, у меня нога так болит… А еще пить хочется… Налейте, пожалуйста, воды из того вон кувшина…

Он указал на фаянсовый кувшин, который стоял на подоконнике.

Женя подошла к нему, прикоснулась, желая взять его, и вдруг заметила тонкую леску, что шла от ручки кувшина по стене куда-то вверх. Чуть повернувшись, поняла: стоит ей сдвинуть емкость с места, как на нее обрушится что-то с потолка. Наверняка вода или даже помои.

— Ну, чего же вы? — поторопил учительницу Филиппок. — Я же ребенок, вы не должны заставлять меня ждать!

— Нет, ты не ребенок, а почти уже взрослый, — ответила Женя.

Затем, отойдя от подоконника, взяла хрустальный графин, стоявший на столе. Налив из него воды, подала стакан мальчику, который, надувшись, заявил:

— Нет, я хочу из того кувшина! Там вода лучше! А если не дадите из кувшина, скажу маме, что вы меня ударили! Она мне поверит, она мне всегда верит!

— Тогда я скажу, что ты меня укусил! — ответила в тон ему Женя. — И мне пришлось обороняться!

Мальчик, явно не привыкший к тому, чтобы на его наглые выходки реагировали подобным образом, недоверчиво протянул:

— Да врете вы все… Никакого укуса у вас нет…

Женя поднесла ладонь ко рту и впилась в нее зубами. Когда на коже остался оттиск челюсти, продемонстрировала его мальчику. Филиппок капризно воскликнул:

— А я скажу, что все это неправда! Что вы сами себя укусили!

— Думаешь, тебе кто-то поверит? — улыбнулась Женя.

Ей-таки удалось сбить ребенка с толку и заинтересовать его собственной персоной. Это был первый шаг к тому, чтобы стать друзьями.

Затем был ужин — плотный, со множеством блюд.

Женя осторожно наблюдала за всеми, кто восседал за столом. Алевтина Илларионовна была говорлива и уж слишком налегала на столовое вино. Управляющий Усачев, наоборот, молчал, однако внимательно слушал хозяйку. Екатерина Филипповна ковырялась в каждом кушанье и постоянно жаловалось на то, что одно недосолено, другое подгорело, третье полусырое. Гоша травил анекдоты, демонстрируя свое остроумие. Только Тося спокойно ела, правда, заглядывая время от времени в книгу, лежавшую у нее на коленях.

— Перестань читать во время еды! — обратилась к девочке сестра покойного генерала. — И вообще веди себя так, как подобает подростку твоих лет и твоего социального положения!

— Катя, ты слишком строга к Тосеньке, — укоризненно произнесла жена покойного генерала. — И кстати, Евгения Аркадьевна, как вам у нас нравится?

Все, за исключением Тоси, уставились на Женю. И та заверила, что очень впечатлена новым местом работы.

— Только женщина, к тому же такая молодая, к тому же без опыта, ни за что не совладает с этим сорванцом, — проворчала Екатерина Филипповна. — Будь мой брат жив, он бы живо его на путь истинный поставил. А так — одно бабское воспитание.

При этом сухопарая дама выразительно посмотрела на управляющего, словно намекая на его связь с хозяйкой имения.

— Тетя Катя, а зачем меня ставить на истинный путь? — раздался детский голос. Все увидели, что в комнате возник Филиппок, незаметно спустившийся с лестницы. Сейчас он стоял, опираясь на костыль и чуть вызывающе подняв подбородок.

Мать немедленно захлопотала, уверяя, что не надо было ему приходить вниз, что ужин ему подадут в его комнату. На что мальчик заявил:

— Я что, узник замка Иф? Может, у меня нога и не очень хорошо работает, но голова-то варит!

А затем уселся на свободный стул около Жени. И та поняла: конечно, понадобится долгая работа, но в итоге они подружатся.