Обратная сторона успеха

Про Фрида говорили, что он первым узнает новости. Один из сценаристов рассказал мне такой анекдот.

Друг пригласил Фрида на премьеру пьесы.

«Я уже ее видел», – сообщил тот.

В другой раз его пригласили на премьеру фильма.

«Я его видел», – ответил он.

Тогда его спросили, не хочет ли он посмотреть бейсбольный матч.

«Я его видел», – заверил Фрид.

Мы с Сэмми поднялись на третий этаж, где находился кабинет Фрида. Артур Фрид, коренастый мужчина с редкими седыми волосами, сидел в огромном помещении за письменным столом.

– Садитесь, Шелдон.

Я сел.

– У меня проблема. На моем столе сценарий, который я никак не могу пристроить. От него все отказываются. Это мюзикл, неплохо написанный, но сюжет чересчур тяжел. Ему следует придать легкость. Справитесь?

– Видите ли, я работаю над «Гордостью и предубеждением», но…

– Уже нет. Вы работаете над этим.

– А как называется сценарий?

– «Пасхальный парад». Будете сотрудничать с Ирвингом Берлином.

Это была волшебная минута. Всего третий день на студии, и я уже партнер легендарного Ирвинга Берлина!

– С удовольствием, – кивнул я.

– Главные роли должны играть Джуди Гарланд и Джин Келли.

– Вот как? – спросил я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно.

– Фильм следует запустить в производство как можно быстрее.

– Да, сэр.

– Просмотрите сценарий и подумайте, что можно с ним сделать. Завтра утром встречаетесь с Ирвингом у меня.

Я буквально выпорхнул из офиса Фрида. Вайсборд увидел мое лицо и улыбнулся:

– Если справишься, ты всю жизнь будешь в шоколаде.

– Знаю, – просияв, согласился я.

Лифт определенно продолжал подниматься.

Первоначальный вариант сценария «Пасхального парада» был написан супружеской парой Альбертом Хаккеттом и Фрэнсис Гудрич, блестящими драматургами, позднее написавшими знаменитую бродвейскую пьесу «Дневник Анны Франк».

Но Фрид оказался прав. Сценарию не хватало юмора и легкости. История, написанная Хаккеттом, была чересчур серьезной для мюзикла. Я принялся обдумывать новую сюжетную линию.

Утром меня снова позвали к Фриду. У него уже сидел коротышка с ангельским лицом и блестящими пытливыми глазами.

– Это Ирвинг Берлин.

Сам Берлин во плоти! Гений, написавший «Александерс рэгтайм-бэнд», «Боже, благослови Америку», мюзикл «Цилиндр» и еще десятки хитов. Однажды кто-то спросил Джерома Керна,[16] какое место занимает Берлин в американской музыке.

– Ирвинг Берлин и есть американская музыка, – просто ответил Керн.

– Я Сидни Шелдон, – пробормотал я, стараясь скрыть потрясение.

Мистер Берлин протянул руку:

– Рад познакомиться. Как я понял, мы будем работать вместе, – сказал он чересчур высоким для мужчины голосом.

– Да, сэр.

Я не упомянул о своей нью-йоркской истории, когда едва не сместил его с трона лучшего песенника в стране. Что ни говори, а мы будем работать вместе, и я не хотел, чтобы он переживал.

Когда мы начинали работать над «Пасхальным парадом», шестидесятилетний Ирвинг Берлин сохранял энтузиазм подростка.

Израиль Бейлин – таково настоящее имя Берлина – родился в России и в пять лет оказался в США. Он начал карьеру поющим официантом в одном из нью-йоркских кафе Чайна-тауна. Берлин так и не научился играть на обычном пианино и пользовался только черными клавишами. Зато у него был инструмент, который менял клавиши с помощью рычага.

Мы принялись обсуждать повороты сюжета, но Фрид, как ни странно, вовсе не интересовался разговором. Только позже я узнал причину.

– Мистер Берлин, я хочу сказать… – начал я.

– Ирвинг, пожалуйста, – перебил он.

– Спасибо. Я хочу сказать, что счастлив работать с вами.

– Мы прекрасно проведем время, – улыбнулся он.

Работа шла быстро. Я помнил слова Сэма Вайсборда. Если справлюсь, мое будущее будет обеспечено – жизнь «в шоколаде» гарантирована.

Несколько раз в неделю Берлин врывался в мой офис.

– Скажите, что вы об этом думаете? – взволнованно спрашивал он и начинал петь своим пронзительным голосом только что написанную песню. Беда в том, что петь он совершенно не умел, и я не мог разобрать ни одной мелодии. Играть он тоже не умел. У него был только его гений.

Каждый день я обедал в столовой с остальными сценаристами, и кто-то из них обязательно приглашал посетить съемочную площадку его фильма. В то время снимались «Лучшие годы нашей жизни» с Мирной Лой и Фредриком Марчем и «Тайная жизнь Уолтера Митти» с Дэнни Кеем и Вирджинией Мэйо.

Я приходил на площадку и видел, как всего в нескольких футах от меня играют звезды. Те самые, фильмы с которыми я смотрел из заднего ряда кинотеатра «Джефферсон», когда работал билетером. Теперь же я каждый день сталкивался с величайшими звездами Голливуда и не мог поверить своему счастью.

Я уже заканчивал сценарий «Пасхального парада», когда в кабинет вошел Сэмми Вайсборд:

– Хорошие новости, Сидни. Мне позвонили из «МГМ». С тобой хотят начать переговоры о долгосрочном контракте.

– Потрясающе! – воскликнул я. Это было мечтой каждого голливудского сценариста.

– Мы не уточнили все детали. Еще многое нужно обсудить, – улыбнулся он. – Но не беспокойся. Все уладится.

Я был на седьмом небе. Все идет как надо!