Обратная сторона войны

«Вправо от помянутых ворот зафорштадтом расположен был Уфимский полк. Там беспрерывно слышны были крики «ура», и в то же мгновение огонь усиливался… Я нашел шефа этого полка генерал-майора Цыбульского в полной форме, верхом в цепи стрелков. Он отвечал, что не в силах удержать порыва людей, которые после нескольких выстрелов с французами, занимающими против них кладбище, без всякой команды бросаются в штыки… Он начал кричать, даже гнать стрелков своих шпагой назад, но там, где он был, ему повиновались, а в то же самое время в нескольких шагах от него опять слышалось «ура» и бросались на неприятеля. Одинаково делали и остальные полки этой дивизии… в первый раз здесь сошедшиеся с французами. Ожесточение, с которым войска наши, в особенности пехота, сражались под Смоленском, невыразимо. Нетяжкие раны не замечались до тех пор, пока получившие их не падали от истощения сил и течения крови…»

Мало того, что Наполеон был непревзойденным полководцем своего времени, но и французы в тех войнах оказались достойными противниками наших солдат, не уступая им ни в храбрости, ни в умении. С таким врагом было очень трудно сражаться.

«Русская артиллерия оказалась в этом сражении |при Прейсиш-Эйлау] гораздо многочисленнее французской, и не все маршалы вовремя подошли к месту действия. Почти весь корпус маршала Ожеро был истреблен русским артиллерийским огнем. Сам Наполеон с пехотными полками стоял на кладбище Эйлау, в центре схватки, и чуть не был убит русскими ядрами, падавшими вокруг него. На его голову сыпались поминутно ветки деревьев, обламываемые пролетавшими ядрами и пулями. Наполеон всегда считал, что главнокомандующий не должен рисковать своей жизнью без самой крайней необходимости. Но тут, прд Эйлау, он видел, что снова, как под Лоди, как на Аркольском мосту, наступила именно эта крайняя необходимость. Но там, под Лоди или под Арколе, нужно было первому броситься на мост, чтобы этим порывом и жестом увлечь замявшихся гренадер за собой, под Эйлау же требовалось заставить свою пехоту стоять терпеливо часами под русскими ядрами и не бежать от огня.

Наполеон и окружавшие его видели, что только личное присутствие императора удерживает пехоту в этом ужасающем положении. Император остался неподвижно на месте, отдавая новые и новые приказания через тех редких адъютантов, которым удавалось уцелеть при приближении к тому страшному месту, где стоял окруженный несколькими ротами пехоты Наполеон. У его ног лежало несколько трупов офицеров и солдат. Пехотные роты, вначале окружавшие императора, постепенно истреблялись русским огнем и заменялись подходившими егерями, гренадерами гвардии и кирасирами. Наполеон отдавал приказания хладнокровно и дождался в конце концов удачной атаки всей французской кавалерии на главные силы русских. Эта атака спасла положение».

Хороший командир, кроме тщательного изучения местности и рекогносцировки, должен знать способности и специфику своих и вражеских войск. Одно дело — позиции, обозначенные на карте, и совсем другое — конкретные части, занимающие эти позиции. Где-то можно рассчитывать на то, что небольшое подразделение отобьется от неприятельских орд («Ничего, нас тут двести человек на бастионе, дня на два еще нас хватит!» — говорили, например, русские моряки и солдаты в осажденном Севастополе), а где-то необходимо было учитывать, что и огромные силы, предназначенные для атаки, вряд ли добьются успеха из-за отсутствия опыта, стойкости или подготовки.

Я помню, как одна моя знакомая, прослушав телепередачу о боях в Грозном в 1995 г., после моего самого краткого курса об организации боя в городских условиях, сказала: «Оказывается, как надо много знать военным! Тоже наука».

Еще какая!

A.B. Суворов, подводя итоги очередного поражения турок, воскликнул: «В последнюю кампанию неприятель потерял счетных семьдесят пять тысяч, чуть не сто, а мы и одной тысячи не потеряли. Вот это называется вести войну, братцы! Господа офицеры, какой восторг!»

Не секрет, что Александр Васильевич любил немного при* хвастнуть к славе русского оружия, но принцип «воюй не числом, а уменьем» был принят им в качестве одного из основных принципов ведения войны.

Меня всегда удивляло, как европейская кавалерия поздних времен, уже лишенная тяжелых доспехов и, как правило, находясь в меньшинстве, одерживала верх над восточными конницами? Прирожденные наездники, на отличных лошадях, храбрые и хорошо вооруженные турецкие и персидские конники были грозной силой.

Причину успеха сформулировал Наполеон:

«Два мамлюка справлялись с тремя французами, потому что у них были лучшие лошади и сами они лучше вооружены. У мамлюка пара пистолетов, мушкетон, карабин, шишаке забралом, кольчуга, несколько лошадей и несколько человек пешей гірислуї п. Но сотня французских кавалеристов не боялась сотни мамлюков; триста французов брали верх над таким же числом мамлюков, а тысяча разбивала 1500. Так сильно влияние тактики, порядка и эволюции!»

То же наблюдалось и в столкновениях русской регулярной кавалерии с иранской конницей.