Обратная сторона зеркал

И мы поехали кататься по ночному городу. Я сначала чувствовал себя неловко из-за того, что мы едем по левой полосе дороги, как в Англии, но потом я привык. К тому же, другие машины ехали также. Машина иногда ехала зигзагами, но ГИБДД-шники нас не останавливали, а только отдавали честь. Верзила, который, как выяснилось, был моим телохранителем, ехал сзади нас на чёрной тонированной спортивной машине. Вадим то отставал от нас, то приближался так близко, что казалось, ещё немного, и мы стукнемся бамперами. Но этого не произошло. Водитель он был хороший.

Нас сопровождала луна, то ныряя в темные облака, то выпрыгивая из них, будто подмигивая мне. Это была неправильная, зеркальная луна, катящаяся не слева направо, как я привык, а наоборот. Но для меня это не имело особого значения, только как-то всё это необычно.

Мы пили шампанское, смеялись, кричали, подставляя лицо струям воздуха. Накачав Светку шампанским, я её целовал взасос и мял руками её груди. Я был счастлив, как никогда. Мимо нас проносились огни неоновых реклам, написанных наоборот, «неправильные» дорожные знаки и указатели. Я был счастлив, как никогда в жизни. А была ли у меня жизнь в моём мире? Если что-то и было, то жизнью это трудно назвать. Так, существование.

Я проснулся утром с сухостью во рту и сильной головной болью. В памяти всплыли подробности вчерашнего вечера по городу: езда на машине, ночной клуб, дискотека. Я с кем-то дерусь, потом меня под руки выводит Вадим, на своей машине привозит домой. Потом я занимаюсь любовью со Светой. Живя со мной, в моём мире, она никогда не была такой страстной. А тут она показала такое…

Я потянулся к тумбочке, нажал на кнопку. В ту же секунду вошла китаянка в форме служанки.

— А где Света? — спросил я несвоим, хриплым голосом.

— Дома Света. Ви назначить Света старший служанка. У неё виходной…

— А что я ещё сделал? — Я сжал руками пульсирующие болью виски.

— Уволить Гурам и разбить масыну, — китаянка улыбнулась уголками губ.

— А… это тот горец-официант?

Кажется, в моём мире его так же звали.

— Как же я умудрился тачку разбить? — Я задал вопрос скорее себе, чем служанке.

— Ви ехать по встрецны полоса… И есё вы избить господин Дорогин. Он в больница… Цево зелаете?

— Принеси мне стакан сока… Нет, лучше пива. Холодного пива.

— Хоросо, — служанка сделала поклон и ушла.

Я уставился в потолок, покрытый рельефными узорами, и засмеялся:

— Погулял, блин! Молодец!

«Позавтракав» бокалом пива, я вышел из дома и направился к тренажерному залу. Я шёл туда не для того, чтобы заняться спортом, а для того, чтобы вернуться через зеркало домой. Хотя здесь всё было хорошо, но я чувствовал себя чужаком и немного соскучился по своей уютной «двушке». И потом, не зря же говорят: «Хорошего понемножку». Не знаю почему, но я был уверен, что у меня получится попасть домой только через то зеркало, через которое я пришёл сюда.

Щурясь от яркого солнца, махая руками девушкам в бикини, я вышагивал по дорожке, а Вадим следовал за мной, держа дистанцию в несколько шагов.

— Посмотри телевизор, а я пока себя в порядок приведу, — сказал я, открывая дверь «тренажерки».

Вадим кивнул головой, усаживаясь в кожаное кресло, сиденье которого уже приняло форму его тела.

Погремев для вида дисками, я подошёл к зеркалу. На меня смотрело моё отражение — слегка помятое лицо, взъерошенные волосы, белая рубашка и брюки, в которых я был ещё вчера на противоположной стороне зеркала.

— Так, а почему я вижу себя? — Я нисколько не сомневался, что сразу увижу свою комнату в том мире, и не будет никакого отражения. Я протянул руку, ощутив под подушечками пальцев прохладную гладкую поверхность. Внутрь рука не проходила. — Эй, эй! Открывайся, блин!

Я начал колотить по зеркалу руками и разбил бы его, не откройся дверь. Вошла та же китаянка с подносом в руках. На подносе, как и вчера, стоял стакан сока, рядом с ним лежали пилюли.

— Что это? — спросил я, указывая на яркие капсулы.

— Масса, мысцы… — коротко ответила китаянка и вышла.

— Ёж твою мать, — я присел на скамейку, обхватил голову руками. Я был в шоке от осознания того, что не могу вернуться домой. А жить здесь я был морально не готов. Слезы наворачивались на глаза, стало тяжело дышать, будто грудную клетку чем-то сдавило. Появилось ощущение внутренней пустоты и обреченности. Чисто автоматически руки потянулись к гантелям. Пару раз согнув руки в локтях, прочувствовав резиновую упругость мышц, я стал немного успокаиваться. Так как делать было нечего, я решил всё же потренироваться. Я прокачивал тело часа два, обливаясь потом, делая небольшие перерывы между подходами. Ощущение безнадежности стало таять, ход мыслей стал стройным и ровным.