Обратно к врагам: Автобиографическая повесть

Вскоре после смерти бабушки отец получил новую работу в другом городе. И опять мы упаковали вещи, если их можно было назвать вещами, и поехали на станцию к поезду. Голод был еще в самом разгаре. На станции была масса народу. Многие люди были пухлые и не могли двигаться от слабости. Везде шныряли воры и разбойники, рыская за добычей, и станции были их излюбленным местом. Нередко даже днем они шайками нападали на пассажиров, хватали все, что только могли схватить, и быстро скрывались. Чемоданы и узлы нельзя было выпускать из рук. Государственные власти ничего с ними не могли сделать. Эти шайки были хорошо организованы. Они скрывались в лесах, куда в это время люди боялись ходить, и оттуда действовали. Даже милиция их боялась. Они были настолько смелыми, что грабили даже торгсины, которые очень тщательно охранялись властями. Торгсины — торговые синдикаты — это специальные магазины, где можно было купить все, чего душа желает, но только за иностранную валюту, золото, драгоценные камни и прочие редкие металлы. Помню, как однажды мы с дедушкой пошли в один торгсин. Он понес бабушкину золотую брошку менять на продукты. В то время как дедушка договаривался насчет цены, я смотрела через стекло, где на прилавках были разложены самые невероятные вещи: белая мука, хлеб, сахар, рис, колбаса, шоколад и разные сушеные фрукты, все, чего мы уже давно не видели. Но кто мог себе все это позволить? Первыми потребителями этих товаров были иностранцы, которых советское правительство пригласило на работы: разные специалисты, архитекторы, инженеры, машиностроители, дипломаты. На их деньги они, конечно, могли все купить. Кроме того, и все, кто имел драгоценные вещи, могли обменять их здесь на продукты. Путем торгсинов государство выжимало из жителей все «остатки роскоши», как выражался мой дедушка. Чтобы не умереть с голоду, люди поневоле приносили сюда все семейные ценности, которые, может, иногда передавались из поколения в поколение. А на дворе, перед витринами, часто можно было видеть группы школьников. Плотно прижав носы к стеклу, они жадно смотрели на разложенные там продукты, пока всех их не разгонял милиционер. Мне кажется, что именно в это время и создались разные «блатные» песенки, которые стали так популярны в Советском Союзе даже и много лет спустя. Особенно любимой была в то время песня о Мурке. В этой песне говорилось о красивой девушке, по имени Мурка, которая стал предводительницей одной из самых опасных банд. Днем, элегантная и красивая, она расхаживала по городу, намечая цели для набегов. А ночью ее отряды очищали банки, магазины, дома. Иногда она ездила в поезде первым классом, заводя знакомства с видными партийными деятелями. Плененные ее красотой, они часто рассказывали ей, где живут, куда и откуда едут, давали ей адреса. Эта операция была особенно популярной на пути Москва — Крым или Кавказ, куда ездили в отпуск или в дома отдыха. Приехав домой, эти видные партийные деятели часто находили свои квартиры «очищенными». Многие и не подозревали, что это было делом их очаровательной спутницы.

Ни милиция, ни НКВД не могли справиться с этими разбойничьими шайками. А песни о Мурке распевались по всей стране. Особенно молодежь любила их петь. Взрослые же считали эти песни вульгарными и запрещали их петь детям. Язык песен был, конечно, непристойным, насыщен разными блатными выражениями и похабными словечками. Тем не менее, молодежь увлекалась ими. В них также было немало критики в адрес советской власти. Но, главное, образ Мурки был окружен каким-то ореолом геройства и романтики. Даже ее смерть стала предметом целого ряда песен. В одной из них говорилось, что Мурка влюбилась в молодого милиционера. Он был идеалист и предан советской власти. Он сумел убедить ее в том, что ее жизнь была не только непристойной, но и вредной всему народу. И вот из-за этой любви Мурка предала своих соратников и променяла свою роскошную жизнь, полную риска и приключений, на скромную судьбу простой рабочей девушки. Ее ближайшие друзья в одно прекрасное утро подкараулили ее и убили, приговаривая:

Ты зашухерила всю нашу малину,
А теперь маслину получай…

Но и без Мурки банды продолжали свое дело. Во время нашего переезда в Никополь — новое назначение отца — машинист вдруг прошел по вагонам, выкрикивая:

— Закрывайте окна, приближаемся к станции О.! Закрывайте окна, приближаемся к станции О.!

Этот крик разбудил всех уснувших или задремавших: одно за другим, окна с шумом начали захлопываться. При этом каждый скорее хватал свои чемоданы и отодвигался от окон. Было известно, что банды забрасывали специальные крюки в открытые окна и вытаскивали все, что попадалось. Даже людей иногда вытаскивали. Но на этот раз все обошлось хорошо, и мы благополучно проехали эту опасную станцию. В Никополе мы выгрузились.

Сегодня 15-е мая — десятилетие кончины моего отца. Я пишу эти строки и вижу его совсем еще молодым, красивым, веселым. Он всегда был окружен друзьями. Часто под рюмку они вспоминали прошлое.