Обратной дороги нет

Сотня стрелков захватила городок Кируну при руднике и заводик без единого выстрела, два десятка солдат шведского гарнизона не пытались сопротивляться. Николай позже понял, что обязанность солдат состояла не в охране рудника и заводика, а в принуждении рабочих и запугивании, если те решат бунтовать. Сам рудник и заводик при нём произвели на Николая жалкое впечатление, в Форт-Россе магаданцы добывали едва ли не больше руды. Да и выплавка чугуна и его переработка методами шестнадцатого века не воодушевили майора. Посёлок Кируна, по недоразумению называвшийся городком, насчитывал едва ли тысячу жителей, их домишки ничем не напоминали хвалёную Европу. Жалкие деревянные лачуги, уступавшие размерами русским избам. У мастеров, что богаче, дома были из камня, однако это не сказывалось на удобствах. Грязь, копоть, нищета, равнодушие. Казалось, шведы не заметили смену руководства на руднике. Чтобы их как-то вдохновить на героический труд и повышение производительности труда, Николай увеличил плату всех рабочих и рудокопов вдвое. Даже эти повышенные выплаты составили сущие гроши, но дали нужный эффект.

Шведы зашелестели, как муравьи, не обращая никакого внимания на национальную принадлежность новых хозяев. Какие там восстания или забастовки? После выплаты первой удвоенной зарплаты, о чём пронюхали все соседние крестьяне, в посёлок повезли продукты с ближайших хуторов, понесли добычу охотники и рыбаки, надеясь на щедрую плату чужаков-магаданцев. Обжившись на заводике, Николай отправил небольшой караван с железными и стальными полуфабрикатами и охраной, в виде десятка дружинников на побережье, за подкреплением, решив с подходом требуемых двух сотен бойцов пробиваться на юг, по рекам, в Балтику. Охранять молчаливых и терпеливых шведов было скучно, с этим справится и гарнизон из полусотни дружинников. На Балтике же, по рассказам местных жителей, неплохо владевших саамским языком, который отлично понимали татары, он весьма походил на вогульский, в устье реки с непроизносимым лапландским названием стоял городок, куда весной и осенью сплавляли железо.

Пока, в ожидании подкрепления, которое прибудет не раньше осени, Николай занялся набором рекрутов из молодых шведов и их обучением. Да и шведский язык не мешало изучить, методом погружения в языковую среду. Этой языковой средой оказалась довольно симпатичная девица Ингрид, дочь одного из литейщиков. Причём навязалась сама, как позднее понял сыщик, деваться ей было некуда, молодой муж умер год назад, а приданого не осталось, никто её замуж не брал. Молодых шведов в городке и окрестностях практически не было, многих забрали в рекруты. Так что появление сотни молодых и крепких мужчин внесло заметное оживление в жизнь маленького городка. Дочь литейщика оказалась не только симпатичная, но и толковая девица. Она быстро поняла перспективу общения с магаданцами, их демократичность и отсутствие сословных ограничений. Буквально через неделю лучшего агента влияния в Кируне было не найти. Сначала молодёжь обоего пола, затем и более взрослые шведы стали активно изучать русский язык, ибо с помощью Ингрид майор распустил слухи, будто магаданцы будут брать на работу только владеющих русским языком шведов.

Две сотни бойцов подкрепления прибыли гораздо быстрее, чем ожидалось; знакомая дорога всегда короче. К этому времени жители Кируны успели адаптироваться к новой жизни, активно занимались привычным делом – добывали руду и выплавляли чугун, отливали стальные заготовки. Неудобство с изучением русского языка вполне компенсировалось отменой налогов и отличной, по старым меркам, оплатой труда. В середине сентября Николай начал планировать свой десант на юг, поставив исключительно пиратские и разбойничьи цели. Его задача была нашуметь на балтийском побережье, ограбить несколько селений, захватить там продукты, ценности и пленников, которых с наступлением зимы привести по льду обратно в Кируну.