Обратный отсчет

После последних ее слов наступает зловещая тишина. Даша замирает, ожидая удара плетью или саблей, но никто не шевелится – всех будто сковало льдом. Слышен только тихий, довольный смех Арины, где-то далеко – ржание лошади да первый, густой удар колокола к обедне. И вдруг Даша узнает эту страшную тишину, могущую означать лишь одно – появление царя. Она поднимает глаза и видит прямо перед собой забрызганную грязью черную рясу. Таких же ряс, из такого же грубого полотна, вокруг десятки, но эта чем-то отличается от них. Это от нее исходит мертвая тишина, задушившая все звуки на паперти. Только высоко в осеннем мглистом небе бросает мерные удары колокол, зовущий к обедне братьев-опричников, да кричат вспугнутые звоном вороны, тучами кружащиеся над слободой в дни больших казней.

– Пойдешь со мной молиться, Аринушка? – раздается у Даши над головой звучный голос, властный, но смягченный лаской. Этот голос она уже слышала в соборе, где царь пел со своими певчими. Тогда он выделялся среди прочих голосов так же, как сейчас выделяется царская ряса среди себе подобных. Все, что связано с царем, отмечено для Даши каким-то тлетворным очарованием, одновременно влекущим и отталкивающим. Молва прозвала царя Ивана василиском, чей взгляд чарующ и ядовит, и верно – девушке все время чудится в нем что-то нечеловеческое. Однако Арина отвечает царю громко и бестрепетно, с ласковой усмешечкой.

– Куды, батюшка, не пойду! Не видишь – у меня невеста на руках, нечем замуж выдать, да и не за кого! Сижу вот, сватов жду, честь девичью стерегу.

– Она, что ль, родня тебе? – спрашивает царь, и в его голосе звучит беззлобная насмешка.

– Не то, не то, родимый, – бойко отвечает Арина, – а вот, гляди, тебе она не родня ли?!

И не дав Даше опомниться, резко приподнимает ее лицо за подбородок, на обозрение царю. Девушка не успевает зажмуриться, а потом уже не может. Вот он, царь Иван – так близко, как она никогда не чаяла его увидеть. Это его высокий лоб мыслителя и книжника, круто выгнутый орлиный нос с резко вырезанными ноздрями, напряженно сжатый чувственный рот и острые светлые глаза, наводящие на людей трепет и паралич. Царь так близко склоняется над ней, что она слышит горький, лекарственный запах его горячего дыхания, и на нее веет ладаном от его одежды. Его глаза судорожно обыскивают ее и вдруг вспыхивают – царь узнает Дашу.