Обратный отсчет

– Да ты двоишься, что ли? – спрашивает он, и в его голосе нет уже и тени ласки. Он резко снижается и звучит глухо, будто из подвала: – Тебе где быть надлежит? Не в монастыре ли?

– Ай-ай! – испуганно отталкивает ее Арина, так что Даша едва не падает в грязь. – Неужто беглая?

– Ты что молчишь, честная инокиня? – уже с явным гневом и издевкой спрашивает царь. Его губы начинают дрожать и размыкаться, обнажая ряд оскаленных, потемневших зубов. – Почто обитель оставила? Али тебя, такую молодую, пустили одну на храм собирать? Аль на месте засиделась да сама ушла – белы ножки поразмять?

– Чур меня, беглая! – Арина начинает зачерпывать грязь вперемешку с разбросанными медными деньгами и швырять ее пригоршнями в помертвевшую от ужаса Дашу. – На, на тебе, окаянная! Ваничка, вели ее конями затоптать – она змееныша во чреве носит!

На миг Даша перестает видеть и слышать, ее как будто глухой стеной отрезает от мира. Ей кажется, что она умирает, но нет – цвета и звуки возвращаются, она снова сидит на паперти с Ариной, кругом опричники, над нею – царь.

– Чего для-ради ты пострижена была, пошлая девка? – Царь продолжает свою нравоучительную речь, будто не слышав обличений Арины. Только голос его начинает все чаще вздрагивать и тишина вокруг становится совсем уж могильной. – Для того чтобы, Бога любя, плоть свою умертвить, от людей уйти, от наслаждений удалиться! Я тебя навек в святой обители оставил, а где нахожу?

– Ваничка, Ваничка, кинь девку медведю – он будет ей жених! – кричит Арина. В толпе украдкой переглядываются – никогда еще юродивая никого не обличала перед царем. Даже тот видимо озадачен и бросает на Арину недоверчивый взгляд.

– Говори, – царь ударяет посохом в землю, брызги грязи летят в лицо Даше. – Брюхата?!

– А брюхата, батюшка, брюхата! – радостно отвечает за Дашу Арина и вдруг, набросившись на нее, одним движением невероятно сильных рук разрывает на ней платье – от ворота до подола. – Как же ей не быть брюхатой после твоих-то молодцев?! Глянь-ко, Ваничка, на пирог с начинкой! Твои поварята начиняли, так что ж с нее спрашиваешь?

Лицо царя искажает судорога, он видимо теряется, а юродивая, поворачивая обнаженную Дашу из стороны в сторону, на всеобщее обозрение, продолжает кричать:

– Пирогов кому, пирогов сиротских да с царскою начинкою?!

– Молчи, Арина! – приказывает Иван, и его всегдашняя бледность приобретает синеватый оттенок. – Возьмите отсюда девку да под замок ее, до допроса.