Обратный отсчет

– Всех! – шипит Суть. – Ты станешь моим оружием в вашем мире!

Сухов задумывается. Перед его глазами возникают лица отца и матери. Они смотрят на него, молчат, ждут. Это придает ему сил.

– Нет! – яростно кричит Сергей, с трудом поднимая голову. – Иди к черту! У тебя нет надо мной власти!

Сухов дергается и ползет по льду.

– Ты хорошо подумал, щенок?! – доносится ему вслед.

– Да! – зло бросает пацан.

– Тогда умри!

Лед проваливается. Сергей окунается в ледяную воду. Он чувствует, как его сдавливает невидимыми тисками. Ни охнуть, ни вздохнуть. Мальчишка захлебывается. Начинает тонуть, но ему уже все равно. Словно внутри что-то сломалось, какая-то пружина, шестеренка, которая заставляет нас до последнего бороться за жизнь. Наверное, это зовется верой…

Пацан не хочет сопротивляться. Кто-то говорил, что смерть нежна, если принять ее. Сергей расслабляется, раскрывает руки, точно пытаясь обнять старуху с косой. Он медленно скользит вниз, туда – в ледяную бездну. Легкие наполняются обжигающе холодной водой. Пробил его час. Он закрывает глаза.

– Сергей!

Женский крик лезвием ножа пронзает слой воды. Мальчишка чувствует, как чья-то рука хватает его за плечо и начинает тянуть вверх. Сухов с трудом разлепляет веки и сквозь грязную муть видит, что на него с укоризной смотрят ослепительно синие глаза женщины лет пятидесяти.

– Борись! – кричит она ему. – Не время сдаваться! Не для того я тебя столько перла, чтобы ты сейчас сдох! Дыши! – пацан чувствует сильный удар по груди. – Дыши, мать твою! – хлесткий удар по щекам. – Борись, пацан, ты должен жить, должен…

Сухов выныривает, откашливается, в легкие врывается воздух. Мальчишка оглядывается, примечает недалеко от себя берег, плывет к нему. Выползает и в изнеможении валится в раскисшую грязь. Переворачивается на спину и внезапно осознает, что не может пошевелиться. Руки и ноги словно налиты свинцом. Перед глазами – кромешная тьма.

«Что за чертовщина со мной творится? – думает Сергей. – Ни хрена не видно. Я брежу? Это сон или я уже умер?»

Вопросы без ответов терзают мозг. Мальчишка пытается оглядеться. Виски пронзает острая боль, и тьма быстро рассеивается. Сергей к своему ужасу понимает, что он находится в каком-то странном месте, напоминающем склеп.

Сергей чуть приподнимает голову и видит, что он лежит на столе, прикрытый старым залатанным одеялом. Руки и ноги связаны. Во рту ощущается тошнотворный солоноватый привкус. Все тело болит, кости ломит, словно его пропустили через мясорубку.

«Где я? Что со мной? – мысли роятся в голове пацана, как стая потревоженного воронья. – Но если я сдох, то почему мне так больно? А что… если она отрезала мне ногу?..» – догадка молнией пронзает разум Сергея. Он с хрустом в позвонках поднимает голову, переводит взгляд вниз. Шевелит ступнями. Облегченно вздыхает: обе ноги на месте.

Сухов озирается. Различает, что с одной стороны в паре метров от него высится стена с небольшими заколоченными окошками, а с другой находится круглый столик, уставленный стеклянными баночками и медицинскими бутылочками.

В этот момент у пацана резко обостряется обоняние, словно кто-то повернул невидимый рубильник. В нос мальчишки ударяет запах плесени и сырости, к которому примешивается едва различимый букет химических запахов.

В этот момент до Сергея доходит, что в прямоугольном помещении не горят лампы, а дневной свет не пробивается сквозь щели в окнах. Ощущение у Сергея такое, словно все в помещении окрашено в серые цвета. Мальчишка даже не совсем различает предметы вокруг себя, скорее, видит их контуры, подернутые сумраком, а мозг сам дорисовывает нужные образы.

Сухов продолжает осматриваться, пытаясь, как в калейдоскопе, собрать разрозненные образы воедино. Пацан до рези напрягает глаза и едва не орет от боли. Ощущение такое, что ему в затылок вогнали остро отточенную иглу. Боль пульсирует, расплавленным свинцом разливается внутри черепа, давит на глаза. Сергею страшно. Мальчишка громко стонет, дергается.

Не в силах терпеть невыносимую боль, Сергей хочет разорвать путы, вскочить, разбежаться, разбить голову о бетонную стену этого проклятого подвала, где он, похоже, обречен сгнить заживо.

До обостренного слуха мальчишки доносится скрип. Он поворачивает голову. Дверь открывается, и на пороге появляется человеческая фигура.

– Сергей! – слышит пацан знакомый голос.

– Эльза? – едва шевеля губами, спрашивает мальчишка.

– Успокойся, – ласково говорит женщина, включая фонарь. – Ты в безопасности.

– Свет! – внезапно орет пацан. – Выключи фонарь, жжет глаза!

Эльза на мгновение замирает, удивленно смотрит на мальчишку и щелкает кнопкой. В помещении воцаряется сумрак. Если бы не тусклый свет, пробивающийся из коридора, то можно было бы сказать, что в помещении воцарилась тьма, в которой, тем не менее, Сергей может отлично видеть.

– Рабочих светодиодов всего ничего осталось, и аккумулятор садится, – недоумевает Эльза. – Тебе больно от света?

– Да, – стонет Сухов. – И голова… голова раскалывается, и глаза болят, точно здесь солнце зажглось.