Обратный отсчет

Наконец мы проходим опасный участок. И едва «хватуны» остаются позади, Шрам, подскочив к вжавшемуся в стену каннибалу-трусу, достает нож, приседает и двумя четкими движениями перерезает паникеру ахилловы сухожилия. Затем, вместе с двумя другими людоедами, они поднимают вопящего труса и, раскачав за руки и ноги, швыряют в самую гущу зарослей «хватунов».

Едва людоед оказывается среди стеблей, они быстро опутывают его, сжимаясь вокруг тела подобно взбугрившимся мышцам. Рты раскрываются, впиваются в плоть. Слышится размеренное чавканье и визг. Я вижу безумные глаза каннибала. Потрошитель дергается, пытается вырваться, но вскоре затихает.

– Идем! – бросает мне Шрам.

Карлик дергает веревку, и наша группа скрывается за поворотом…

* * *

Туннель кажется бесконечным. Факелов заметно прибавилось. По стенам пещеры крадутся призрачные тени, так похожие на грешные души, обреченные на вечные скитания в подземье. Представляю, как они встречают меня, миновавшего невидимую черту меж двух миров – мертвых и живых.

Вскоре мы подходим к деревянной двери, вделанной в проход. Грубо сколоченное полотно оббито железными полосами.

Каннибалы останавливаются. Шрам подходит к двери и несколько раз ударяет обухом тесака по металлу. С той стороны слышатся голоса, лязгает задвижка, и я вижу, как в открывшееся оконце выглядывает людоед.

«Это у них типа гермодвери, – догадываюсь я. – Но зачем? Неужели здесь, в глубине, даже потрошителям есть, кого бояться?»

Мои мысли прерывает возглас каннибала, открывшего задвижку:

– Привели его?

– Да, – отвечает Шрам, – как и приказывали.

– Хорошо, – стражник окидывает нас долгим взглядом. – Заходите.

Окошко закрывается. Раздается скрежет, и дверь, скрипя давно не смазанными петлями, открывается. К запаху подземья примешивается новый – резкий, зловещий. Этот запах ни с чем не перепутать. Пахнет смертью и кровью. Причем свежей. Меня передергивает.

«Меня что, привели на бойню?!» Я тут же жалею, что не подох раньше. Думаю разбежаться и разбить голову об стену. Чувствую, что карлик, видимо, поняв мое намерение, резко натягивает веревку.

Разум заполняется странным шепотом: «Твой конец близок, я жду тебя…»

Каннибалы стоят молча. Явно чего-то ждут. Я кручу головой, стараясь понять, откуда идет звук. Краем глаза замечаю какое-то движение впереди. Свет, отбрасываемый факелами, бьет в глаза. Не могу точно разобрать, кто там стоит впереди. Неуловимо знакомый образ – низкий, чуть сгорбленный силуэт и огромная тень, напоминающая собачью.

«Старуха и волкособ! – осеняет меня. – Здесь?»

Не знаю, что на меня находит. Наверное, от отчаяния я выкрикиваю:

– Эй, ведьма! Кто ты?

Мои слова эхом разносятся по туннелю.

В следующую секунду я получаю страшный удар в челюсть от Шрама. Моя голова дергается в сторону. Я не рухнул на землю только потому, что карлик тянет на себя веревку. Перед глазами все идет кругом. Кровь тонкой струйкой бежит из угла рта. Падаю на колени. Замечаю движение и поднимаю голову. Размытый образ старухи сменяется коренастой фигурой. Ко мне подходит каннибал, одетый в замызганный строительный комбинезон. В руках у него копье.

Он наклоняется, смотрит мне в глаза и, прежде чем я теряю сознание, произносит:

– Добро пожаловать в наш мир, тварь!

Глава 6 Команда мясников

Время отматывается назад. Я словно попал в гигантский водоворот, который затягивает меня в прошлое. Перед глазами мелькают образы, воспоминания, лица. Неясные поначалу, они постепенно обретают знакомые черты, словно кто-то настраивает резкость.

Я вижу их – людей Убежища. Худые, изможденные, больные – живые мертвецы, чья агония длится уже столько лет. Они стоят в ряд, смотрят, показывают на меня пальцами, что-то шепчут. Мне кажется, они в чем-то обвиняют меня. За ними виднеются люди с оружием. Их лиц не разобрать – скрыты за масками противогазов. Кажется, что на меня уставились черепа с глазницами, наполненными лютой злобой. Пытаюсь найти хоть кого-то, кому я еще дорог. Есть здесь такие? Ответа нет. Я иду сквозь этот ряд. Впереди темнота. Может быть, я уже умер? Но где тогда светящийся коридор, о котором так любят говорить все те, кто хоть раз переступал незримую черту, отделяющую мертвых от живых? Враки все это. Нет ни ада, ни рая. Мы все обречены на мучения, что в этой жизни, что в посмертии. Там нас ждет такая же борьба, боль, страдания. Никто не стоит у врат и не взвешивает на чаше Судьбы твои грехи. Праведники и грешники, убийцы и их жертвы – они остаются теми, кем были при жизни. Может, это и есть наказание – каждый день делать то, за что ты себя ненавидел, а? Кто знает ответ? Бог? Слышит ли он меня? А может, в этом и заключается правда жизни – все мы равны, там, по ту сторону, и он тогда зло подшутил над нами, дав ложную надежду на справедливость и отмщение? Или мы сами в ответе за себя? От нас зависит, кем ты окажешься здесь, по ту сторону врат? Аз есмь! Только теперь я понимаю настоящее значение этого выражения.