Обратный Отсчет (СИ)

     – Послушайте, девушка, – обратился к ней высокий мужчина в форме. – Вы должны быть счастливы, что после такой стычки остались в живых.

     Обнадежив ее, он помедлил, а потом тихо добавил:

     – Чего никак не скажешь о вашей подруге – она полностью мертва.

     Но Габриэль не ответила. Казалось, она попросту ничего не слышит. На ее лице застыло отсутствующее безучастное выражение, как будто ей было уже все равно, что с ней дальше произойдет. Девушка продолжала все также неподвижно стоять и молчать. К сожалению, после услышанных слов облегчения или душевного спокойствия она не испытывала. Наоборот, в ее глазах появились капельки слез. Тогда мужчина почувствовал во взгляде пострадавшей что-то неладное. Он осмотрелся, и наконец-то ему удалось заметить Кенни. Тело парня сотрясали судороги, а кровь яростно хлестала из открытых ран на ногах. Кажется, он все еще оставался с ними.

     – Внизу пострадавший! – заорал полковник командирским басом и указал пальцем на нескольких ребят в масках. – Ей вы, быстро туда! – приказал он.

     Но не успели спецназовцы сориентироваться, по какому поводу новая тревога, как внезапно тьму разрезал пронзительный и резкий гудок. Со стороны леса, в направлении города, двигался зловеще широкий и длинный состав локомотивов товарного поезда, доверху заполненных тяжело добытым черным углем. Вдруг парень Габриэль пришел в себя, и появилась крошечная искорка надежды. Но он не мог подняться, да что там – он даже не мог пошевелиться. Похоже, что при падении он не только поломал себе обе ноги, но еще и серьезно повредил позвоночник.

     “Ту-у-у-у-ууу!” – товарняк еще раз подал сигнал, прося освободить железнодорожные пути и начал резко тормозить.

     Очередной гудок поезда и гул тормозов окончательно вывели всех из оцепенения – но было уже поздно. Вагоны неслись слишком быстро. Вот девушка и полковник смотрят на еле подвижное тело, а вот оно уже сокрылось под тяжелой железной гусеницей с множеством круглых ножек из закаленной стали. Колеса разделали тело на несколько крупных частей, словно небрежный, неумелый Казахстанский мясник Рафик. После увиденного Габриэль закачалась, как почти спиленное дерево, и упала на асфальт…

* * *

     С тех пор прошло уже немало времени – целых четыре с лишним года. Но Габриэль почему-то до сих пор четко помнила фрагмент протокола, насмешливо гласивший: “Оторванную голову Кенни с открытым ртом и пятном вороньего помета, залепившим глаз, нашли в грязной канаве в пяти метрах от места столкновения”. А также ей запомнились последние слова этого жуткого человека. Когда его садили в клетку, он видел и отметил Габриэль точно так же, как загибают край книжной страницы, чтобы потом вернуться к ней. Тогда он сказал: “Обещаю, я до тебя еще доберусь!” Вполне возможно, что это была всего лишь слуховая галлюцинация, иллюзия, вызванная на почве полнейшего шока. Но быть в этом точно уверенной девушка не могла.

     На постамент из мрамора, под которым глубоко-глубоко в сырой земле лежал молодой парень, пусть упокоится его душа, приземлился огромных размеров ворон.

     – Каррр! – протяжно подсказала птица, взмахивая черными крыльями.

     К этому моменту щеки у Габриэль почти полиловели, по лбу пошли жуткие красные пятна, будто клейма, а прямо между глаз быстро пульсировала вздувшаяся вена. На мгновение ее дыхание перехватило, словно невидимым ошейником, а с нижнего века скатилась слеза, незаметно сползая вниз по гладкой щеке.

     – Нет! – прохрипела она. – Это я до тебя доберусь.

     В лунном свете безжалостно блеснуло острое лезвие кинжала, который она вытащила из кожаного чехла, и сейчас крепко держала в левой руке. Подул пронзительный ветер, навевая новые воспоминания о далеком прошлом. Некоторые воспоминания как смоляное чучело – к ним прилипаешь. Пальцы Габриэль еще сильнее стиснули костяную рукоятку кинжала, и она повторила вышесказанное, но уже на тон выше и более уверенно:

     – Это я до тебя доберусь!

     В заплаканных глазах девушки появился нездоровый блеск. Почти такой же, как и на ее оружии “Долга”. Люди правду говорят: “Месть – это блюдо, которое принято подавать холодным” И это чистая правда – вкусней всего оно делается лишь только тогда, когда хорошенько остынет. Девушка уверенно кивнула. Этот жест имел непосредственное отношение к делу. Для нее наступило то самое долгожданное время мести… время кровавой мести!

     Почуяв приближение Габриэль, кладбищенские собаки подали голос. Но их хозяйка – бабушка Христина, казалось, ничего и не услышала; ни проходящей поодаль девушки, ни даже своих псов. Что-то ей сегодня было грустно. Монотонная работа целиком поглотила ее. Плавные движения метлой издавали шуршащие звуки. Опавшие листья собирались в кучу. Потом она сожжет их и уйдет домой, но это будет потом. Сейчас бабушка Христина нашептывала себе слова песни:

На ветвях возле могилы,

Все также пусто и уныло.

Сквозь лапник выйду в бор густой,

Где виделась в последний раз с тобой.

Укутал вечер бархатным платком,

Путь мой извилистый в краю лесном.

И черный лес стоит в затишье…

Больно мне, больно!

…и пения птиц не слышно.

Без тебя сама я не своя. Без тебя…