Обратный отсчет. Записки анестезиолога

И все равно, я остался при своем убеждении: необходимо облегчать, или хотя бы пытаться облегчать, любую боль, в том числе за стенами операционной, которые многие анестезиологи считают границей своей ответственности.

Казалось бы, обезболивание и есть главная задача анестезиолога. Боль легко заметить – «Вам больно?» – и снять. Однако долгое время, как большинство моих коллег, я выбрасывал пациента из головы, стоило ему уехать из операционной.

Глядя на мучения китайского мальчика, я полностью утвердился в своем принципе необходимости обезболивания до, во время и после медицинских процедур. Изначально я полагался на усвоенные установки и предубеждения, державшие мой разум в плену. Боль сама по себе была для меня загадкой. Словари предлагают больше шестидесяти синонимов к слову «боль», не считая прилагательных – острая, тупая, колющая, неослабевающая, дергающая и так далее и тому подобное. Но важно не столько найти боли определение, сколько научиться ее устранять.

Один из инструментов, которым я пользуюсь при обучении, – правда, не столько из-за его образовательной ценности или важности для лечения пациента, сколько ради привлечения внимания аудитории, – это старинный прибор для оценки степени болевых ощущений под названием «долориметр» (dolor на латыни – боль). Упомянутый в журнале Time в 1945 г., долориметр – прибор жутковатого вида, провоцировавший боль, который, к счастью, давно отошел в историю. В отличие от минимальной альвеолярной концентрации или дозировки летучих анестетиков, которые можно успешно измерить, боль измерению не поддается. Все современные инструменты для измерения боли по-прежнему полагаются на субъективную оценку пациента или врача, а их показания остаются чисто теоретической величиной.

Нынешние шкалы для оценки боли бывают визуальными или числовыми. Две шкалы, известные как «Визуальная аналоговая шкала» и «ЛИЦА», состоят из рисунков с круглыми смайликами, от улыбающегося до грустного, по которым оценивают боль у детей или пациентов, не владеющих речью. Визуальная аналоговая шкала появилась почти сто лет назад; по данным последних исследований, в газетах о ней впервые упомянули в 1923 г. По этой шкале, на одном конце которой написано «Боли нет», а на другом «Невыносимая боль», пациенту предлагают оценить свои болевые ощущения. Числовые шкалы ранжируют боль по баллам, от 0 (боли нет) до 10 (самая невыносимая боль, какую только можно испытывать).

В противовес подобным упрощенным формам оценки, Донна Ванг, знаменитая медсестра, и Конни Бейкер, специалист по детской психологии, объединившись, в 1988 г. разработали и опубликовали свою шкалу «ЛИЦА». Дальше начались дебаты: шесть баллов у всех шесть? При каких показаниях какое обезболивающее в какой дозе должен получить пациент? Моя сверхзадача свести боль у каждого пациента к нулю, конечно, далека от реальности. Если не приложить дополнительных мер по облегчению боли, из послеоперационной палаты мало кто выходит с показаниями меньше 3/10 по болевой шкале.

Мальчик, привязанный к кровати в тысячах километров от меня, довершил мое профессиональное становление: теперь я однозначно выступаю за снятие боли в любой момент и при любых обстоятельствах. Правда, он никогда не узнает о том, какой эффект оказала на мою работу та наша встреча.

У больниц, расположенных в небольших зданиях, есть важное преимущество: врачи здесь часто пересекаются между собой. Больничный коридор – место их постоянных встреч. Ежедневно я сталкиваюсь с коллегами десятка разных специализаций. «Как дела? Кстати, у меня тут один пациент…» Подобные неформальные консультации на бегу позволяют врачам напрямую обмениваться информацией и получать рекомендации по лечению конкретных пациентов с конкретными заболеваниями.

Короткие беседы в коридорах сильно злят больничных бюрократов, поскольку никак не документируются и не оплачиваются. Однако так происходит в большинстве маленьких госпиталей и клиник. Неформальные консультации позволяют врачам быстрее и проще решать стоящие перед ними задачи. Правда, в наше время больницы становятся все крупнее, а неформальные консультации – реже, и, в условиях подробнейшего документирования, воспринимаются они с неодобрением.

Услышав, как кто-то зовет меня по имени на больничной парковке, я обернулся: ко мне шел наш нейрохирург в сопровождении двух девушек. Он познакомил нас и сказал, что одна из них, Сьюзан, перенесла двадцать лет назад операцию на мозге у себя в Калифорнии. Теперь она работала медсестрой и пришла к моему коллеге на осмотр в сопровождении сестры.