Обратный отсчёт

— На чужом несчастье — счастья не построишь! — отозвался Василий.

— Да с ней же в люди выйти совестно. Даже не знает как нужно себя в ресторане вести. Нож в левой руке держит. Вот Ольга Александровна…

— А что Ольга Александровна? — вспылил Василий. — Баба она и есть баба. Две руки, две ноги и вся спина сзади. Ничего особенного в ней нет.

— Значит я прав. Ничего ты в женщинах не смыслишь, как я погляжу, — ответил Каземиров. — Ольга Александровна женщина с большой буквы!

— А вы её без парика видели? — неожиданно спросил Василий.

— Без парика? — нахмурившись, протянул Каземиров.

— Это она перед вами из себя стройную молодушку изображает, а меня ей стесняться незачем. Я ведь для неё никто и звать меня никак. Иной раз позвоню в дверь, — Ольга Александровна… — говорю. — Машина подана, А она стоит передо мной — лахудра лахудрой. Настоящие волосы то у неё седые и редкие.

— Это ты перегибаешь, Вася, — обиделся Каземиров. — Ольга Александровна такая замечательная женщина…

— Обыкновенная она женщина, Олег Николаевич, — не унимался Василий. — Вы её привыкли припудренной видеть, да речи её умные слышать на собраниях. Хотя, слова она говорит красивые, а только легче от них ещё ни одному человеку не стало. Вы конечно правы, Олег Николаевич, Ольга Николаевна хлебушек двумя пальчиками возьмёт, но ведь баба она и есть баба…

— Ну, ты уже пошлишь! — забурчал Каземиров.

— Отчего же? — не согласился Василий. — Вы олицетворяете её как святую, а она, между прочим, помимо того, что в ресторане себя показать умеет, после этого туалетом пользуется. Уверяю вас, точно так же как и мы все грешные…

— Всё! Немедленно прекрати, Василий! — строго произнёс Каземиров. — У меня с Ольгой Александровной серьёзные отношения…

— Да я ведь и замолчать могу, — ответил Василий. — Только у меня такое ощущение, что я один чемодан везу, который вы в багажник положили. А вас, будто и нет вовсе. Душа — то ваша, всё равно дома осталась.

— Молод ты ещё! — огрызнулся Каземиров, и небрежно отвалился на мягкую спинку сиденья.

Василий пожал плечами, но больше не произнёс ни слова.

Буквально через пять минут он свернул с Ленинградки и въехал в северную часть города. Каземиров забрал чемодан, дал указания, чтобы Василий подъехал на следующий день к восьми утра и неуверенной походкой вошёл в подъезд. Он немного потоптался у двери, потом перевёл дыхание и нажал на кнопку звонка.

— Входи Олег Николаевич, — в лёгком смущении, прочирикала Ольга Александровна. — Мы тут, с Верочкой уже заждались. Поставьте пока, чемоданчик в прихожей. Кофейку выпьем, потом разберём что к чему.

— Она повернулась в сторону комнаты и громко воскликнула:

— Верочка! Доченька! Иди сюда, детка, поздоровайся с Олегом Николаевичем…

Она перевела свой голос на полушёпот и, помогая Каземирову повесить на вешалку пальто, сказала:

— Она у меня уже большая девочка. Шестнадцать лет. Уже всё понимает. Я объяснила ей ситуацию. Проходи, Олег Николаевич, всё будет нормально. Немного почурается, а потом привыкнет.

— Здравствуй, Верочка! — войдя в комнату, сказал Каземиров.

— Здравствуйте, дядя Олег! — окинув его недобрым взглядом, ответила Вера.

Сделав на слове «дядя» такое ударение, что Олег Николаевич засомневался в том, что когда-нибудь сможет наладить с ней дружеские отношения.

— Проходите в гостиную, Олег Николаевич, — суетливо предложила Ольга Александровна. — Я тут кое-что на стол накрыла. Отметим, так сказать, ваше новоселье…

Она подошла вплотную к Каземирову, и вновь перейдя на полушёпот спросила:

— Как дома, всё нормально? Без скандала?

— Всё хорошо, Оленька! — тяжело вздохнув, ответил Каземиров.

— Верочка! Ты не посидишь с нами? — заискивающе, спросила Ольга Александровна. — Иди, кофейку с тортиком попей.

— Я уроки делаю, — на высоких тонах, ответила Вера.

Она наглухо прикрыла дверь своей комнаты.

— Ну, ничего, — вновь обращаясь к Каземирову, сказала Ольга Александровна. — Ничего Олег, хочет, пусть фордыбачит. Как надоест, успокоится. — Давай выпьем по рюмочке, за наше с тобой семейное счастье. Чтобы у нас с тобой, всё как у людей было. Чтобы жили мы долго и счастливо…

— Не откажусь, — поддержал Олег Николаевич. Тем более, на душе у меня немного муторно. Такое ощущение, будто кошки скребутся.

— Я понимаю, Олежек, — тронув его за руку, сказала она. — У тебя там дети остались. Я ведь не запрещаю тебе с ними встречаться. Ты им отец, и я тебя действительно прекрасно понимаю. Ты мужчина ещё сравнительно молодой, сильный, да и зарплата у тебя приличная. Если половину отдашь, то всё равно у нас денег больше чем предостаточно останется.

— Если по закону, то на двоих детей тридцать три процента выплачивать положено… — ответил Каземиров.

— Да это, наверное, мало будет? — возразила Ольга Александровна. — Если бы у тебя мальчики были. На девочек, куда больше затрат. Я вон, по своей Верке судить могу. То одно платье, то другое… Нет, Олежек, я на это не согласна. Твои дочки не должны ни в чём нужды знать…