Обратный след

— Как в поездку ушел. — Старуха посмотрела ничего не выражавшими выцветшими глазами. — Больше недели… — Она вдруг заговорила быстро, сокрушенно: — Холода пройдут, скоро надо снег с крыши сбросить. Картошку поднять с подпола… Никто не знает своей судьбы! — Старуха темной рукой вытерла глаза. — Велел пораньше баню истопить, в четверг. «Приеду!» — сказал. И вот приехал.

— Когда он не был в поездке, — спросил Денисов, — то обычно жил здесь?

Старуха обиделась:

— Куда ж ему идти? Здесь его дом! Жена, дети!

— Я к тому, что он прописан по другому адресу!

Она ответила уклончиво:

— Уж привыкли!

Сам не хотел прописываться? Или отказали в прописке?

Вообще-то тетка его прописана там. Ну и судили тоже.

Денисов вспомнил татуировку «Они устали!» и изображение то ли шатровой церкви, то ли часовни.

— За что?

— Продал кому-то чего… Уж не помню!

Денисов подумал.

— Там, где он прописан, у него есть родственники?

— Нет. Сестренка здесь, в Ржакове. Была тетка и та умерла.

— Отчего?

Глаза у нее совсем просохли.

— От атеросклероза. И мать его от него умерла… В одночасье! Пошла за водой — и не вернулась. У них вся родня страдала. И он думал, от него помрет… А видишь как обернулось!

— Выпивал? — спросил Кубасов.

— Случалось. С хозяйкой, бывало, посидят… А компаний не водил. Самостоятельный!

Денисов посмотрел на часы: надо было ехать, если они надеялись перехватить Косову в универмаге.

Он задал еще несколько вопросов:

— Знакомые здесь бывали у него? С работы, например?

— Да нет. — Она покачала головой.

— Но кого-нибудь вы все-таки видели? Хотя бы за последнее время?

Старуха хотела снова качнуть головой, но Денисов сказал:

— Там, на крыльце, сигарета лежала. Это ведь не его… Он курит без фильтра!

Старуха подумала.

— Вчера, как ему приехать, был один.

— Рано?

— После обеда.

— Расскажите, пожалуйста, — попросил Денисов.

— Постучал. — Старуха говорила неохотно, явно по привычке избегала подробности. — А дома я и девчонки. Шумлю ему из избы: «Кого, мол? Кто?» — «Косова! С работы…» — «Нет его, — кричу, — не приезжал!»

— А кто? По какому поводу?

— Не знаю. Только и поговорили.

Какой из себя?

Не посмотрела. По голосу не особо старый…

— Вода у вас на кухне? — спросил еще Денисов.

Прием был стар, как профессия сыщика.

— Там. — Старуха показала рукой.

Ничего заслуживающего оперативный интерес за стеной, в доме Косова, Денисов действительно не обнаружил. Еще одна секция с хрусталем, вторая люстра с подвесками. Стены кухни были оклеены холодными, зеленоватого цвета обоями с изображением кирпичной кладки. В детской оказались фотообои, цветные, во всю стену. Изображение осеннего леса.

У газовой плиты на гвоздике висел знакомый импортный платок с блестящей ниткой.

«В кухне, наверное, никогда не бывает тепло. Из-за обоев!» — подумал Денисов. Зелень рисованных кирпичей напоминала о холодном заплесневелом погребе.

— Едем? — спросил он, возвращаясь.

Кубасов и женщина из месткома уже ждали его в коридоре.

В сенях они слышали, как позади них скользнул в петлю тяжелый дверной крючок.

Центральную площадь нашли быстро. К ней сходилось несколько дорог, подходивших к станции.

Кирпичное здание универмага с большими квадратными окнами вместо витрин было залито светом, и тем не менее внутри оказалось почти пустым. Только в отделе игрушек да еще у трикотажного стояли несколько покупателей.

В секции культтоваров, рядом со входом, работал цветной телевизор. Здесь происходил учет товаров. От двери к углу прилавка был протянут шпагат. Молоденькая продавщица в безрукавке поверх халата перекладывала фотобумагу, кюветы, бачки; женщина постарше — в высокой норковой шапке —, щелкала на счетах.

— Могу я видеть Косову? — Денисов поднырнул под шпагат, подошел к прилавку.

— Кого? — Женщина в норковой шапке удивилась.

— Заведующую.

— Грубовникову, — поправила она. — У них с мужем разные фамилии. Она еще со склада не вернулась. Я могу помочь как заместитель?

— У нее беда. Погиб муж.

— Господи…

— Может, подождете? — Женщины за прилавком заволновались. — Грубовникова скоро придет. Как все случилось?

— В вагоне, несчастный случай. Пусть она позвонит. — Денисов вырвал лист из блокнота, записал телефон дежурного. — А еще лучше, если сразу подъедет на вокзал!

— Какое несчастье!

— Знали его?

— Сколько раз вместе были! Именины, праздники. Сюда приходил! С какого он года? Вдруг выскочило из головы…

Денисов назвал. Заместитель отложила на счетах четыре аккуратных столбика костяшек, привычно сильно отбросила количество, соответствовавшее году рождения Косова. Костяшки со стуком ударили в деревянную рамку.

— Совсем молодой! — Она взглянула на оставшуюся разность.

— Скажите. — Кубасов, с трудом преодолевший шпагат, показал на невыключенный телевизор. — Этот цветной «Темп»… Продается?

Женщина покачала головой:

— Только пайщикам.

— Исключений не делаете?

— А вы вступайте! Будет и телевизор, и многое другое.

— А головные платки? — спросил Денисов.