Образ Луны. Сборник стихов

Свой тусклый, равнодушный свет

И знать ребенка не желала.

Надежды нет… Он стал рыдать…

Но дверь внезапно отворилась,

И в комнату вбежала мать -

Заохала, засуетилась:

«Я к ужину купила всё,

Но в доме соли не осталось,

Пошла к соседке, то да сё -

Ну, и немного заболталась!»

И с той поры до настоящей,

В груди комок тоски щемящей,

Растущий, как придёт беда,

Обосновался навсегда.

***

«Какая дивная Луна! -

Жена из кухни появилась,

И в восхищении она

Возле окна остановилась. -

Она скрывается от нас

За тучкой, как за занавеской…

Так в простоте наивной, детской,

Когда нас мучила вина,

И мы укрытие искали,

Или, рукой прикрыв глаза,

Вполне серьёзно полагали,

Что видеть нас теперь нельзя…

Но у меня есть подозренье,

Что всем повелевает Ночь.

За нами подсмотреть не прочь

Она, ведь у неё есть зренье:

Серебряный зрачок Луны -

Её всевидящее око,

Она из чёрной глубины

Всё видит зорко и далёко.

Быть может, кажемся мы ей

Смешными с глупостью своей

И суетою повседневной,

Ведь Ночь – владычица Вселенной!»

Растерянно спросил поэт:

«Ты это… где-то прочитала?» -

«Я это прочитала? Нет.

Так… В голову пришло – сказала…

Не знаю, есть ли в этом толк…

Ну, ты нас, женщин знаешь…

Ты, видно, голоден, как волк, -

Так почему не отвечаешь?

Пойдем же ужинать скорей,

А то одной на кухне скука!» -

Ушла, оставив у дверей

Смесь запахов духов и лука…

***

Кто из мужчин не столбенел,

Когда среди домашних дел

Из уст кухарки вдохновенной

Трактат о принципах Вселенной

Вдруг слышал? Кто не замирал,

Когда внезапно понимал:

Мысль, недоступная годами,

Плоть обрела жены устами?

И мысль поэта поневоле

Уже склоняется к крамоле:

«Чертовски женщины сильны

Тем, что божественно умны!

Но женщине прямой, логичной

Для мужа с родственным умом

Несложно скучной стать, привычной…

Любви конец… А что потом?

И, чтоб любимою остаться,

Привыкла женщина скрываться:

Себя считая всех умней,

Казаться чуточку глупей;

На логику плевать хотела,

И, поступая наобум,

Беспомощным способна сделать

Любой, пусть самый мощный ум;

Подчёркивать свою фигуру;

Слезу обильную пустить;

Капризами с ума сводить

Мужскую сильную натуру;

Внушать воспринимать как данность

Всю нелогичность и спонтанность

Желаний, помыслов и дел…

И это вовсе не предел!»

И тут поэту стало ясно,

Что в мыслях слишком воспарил:

Жену он не боготворил,

А лишь ругал… Но всё напрасно -

Ведь образ ей принадлежал,

Он был оригинален, ярок

И глубиною поражал…

Но как принять такой подарок?

***

Он трудный компромисс нашёл

Спустя лишь несколько мгновений

И следом за женой пошёл -

Подвластен голоду и гений:

«Привычка фильтровать людей

По атрибуту половому -

Как повод просто, без затей

Делить их по уму – знакома.

У каждой женщины есть муж,

Жена – у каждого мужчины,

Глуп человек и неуклюж

Без той, желанной, половины.

С женой мы связаны навек,

И не должны платить друг другу

Ни за еду, ни за услугу

Под кодовым названьем «секс».

Понять не каждому даётся

Того, что происходит, суть,

Но суть при этом остаётся

И не меняется ничуть.

Познать законы Мирозданья

Способен тот, кто лично сам

Участвовал в его созданьи…

То смертному не по зубам!

Её слова – такое ж чудо,

Как борщ, что есть сейчас я буду,

И станут мне привычны тож,

Как самый вкусный в мире борщ!»

Не ждя дальнейших уговоров,

Он шёл на кухню, трепеща, -

Тарелка вкусного борща

Важнее философских споров!

Басни

Намордник

Гулял однажды утром йоркширский терьер,

За ним на поводке плелась его хозяйка.

Имел он от природы скромный экстерьер,

Но был терьер тот просто редкостный зазнайка.

Замашками дворняг породы не марал

(А ею он, признаться, искренне кичился):

При людях он всегда с достоинством мочился -

И лапу никогда, как все, не задирал.

Дублёнка у него для Питерской зимы;

На животе его татуировка – Йорик;

Для пирсинга уж две серьги припасены.

Он, как аристократ, был модного сторонник.

Гулял он не спеша, с достоинством… И вдруг

Наш Йорик увидал огромную овчарку!

Намордник на овчарке был, и все вокруг

Старались, сторонясь её, гулять по парку.

Он стал и в восхищеньи смотрит на неё…

Но тут он замечает взгляд, презренья полный,

И, защитить стремясь достоинство своё,

Он с лаем побежал, порвать тут всех готовый…

Высокая трава некстати здесь росла —

И за неё наш грозный Йорик зацепился,

Она каким-то чудом лапы заплела,

И маленьким клубком он с визгом покатился.

Барахтаясь в траве, слова услышал он,

Отозвались они в душе терьера горько:

«Что это за порода? Новый эталон?» —

«Порода? Не смеши! Пародия – и только!»

Теперь своей хозяйке Йорик наш твердит:

«Намордник нужен мне! – он бредит о подарке. —

Допустим, у меня не очень грозный вид,

Но в злости я ничуть не уступлю овчарке!»

Хозяйка не могла поделать ничего —

Здесь вовсе не она, а Йорик всё решает —

Уважила она любимца своего:

И вот уже его намордник украшает.

Теперь, скуля от счастья, рвётся он вперёд,

Горят его глаза, блестит терьера шёрстка…

А всех, кто это видит, просто смех берет:

Ведь Йорика намордник – чуть крупней напёрстка!

История смешна…Но какова ж мораль?

О чём поведал нам столь необычный модник?

Что на своих любимцев денег нам не жаль?..

Нет! Силу нам дают – клыки, а не намордник.

Изгородь

Так повелось: в пространстве каждого двора

Газоны есть, и там гуляет детвора.